Я кивнул. Мне эти физики иногда действительно представлялись доисторическими людьми: из-под закатанных рукавов рубашек у них виднелись волосатые руки, а жизнь они проводили в подземных пещерах-лабораториях.

— Многое, многое изменилось, — приговаривал Бенсон, непонятно к кому обращаясь.

Я подумал, что работающим здесь ученым, вероятно, приходится по очереди выступать в роли экскурсоводов, показывающих простым смертным этот стоивший миллиард долларов луна-парк.

— Новое накопительное кольцо, новый дипольный магнит, — перечислял достижения директор. — Ну и мы поставили новую электронную пушку в западном конце Ускорителя.

— Значит, клистронный усилитель теперь гораздо мощнее? — спросил отец.

Они говорили об этом с тем энтузиазмом, с каким фанаты обсуждают изготовленные на заказ автомобили.

Доктор Бенсон остановил машину и пригласил нас внутрь. Мы оказались посреди широкого, казавшегося бесконечным коридора, освещенного лампами дневного света. Вдоль стены выстроились в ряд огромные клистроны, и воздух, казалось, вибрировал от механического шума. На потолке мигали красные и зеленые огни, а на бетонном полу была прочерчена сплошная желтая линия, теряющаяся где-то вдали.

Мы осматривались, не произнося ни слова. Под нами была закопана медная труба, по которой проносились частицы, а все, что стояло в этом коридоре, просто усиливало их столкновения.

— Когда я утрачиваю ясность мысли, — сказал доктор Бенсон, — я прихожу сюда, чтобы пройтись по этой прямой линии.

Он говорил об этом как о какой-нибудь прогулке в парке. Отец потрогал один из клистронов и сказал:

— Доктор Бенсон, мне кажется, я сейчас в состоянии провести эксперимент. Мне только надо посмотреть некоторые данные в базах из той совместной работы, которой мы занимались раньше.

— Я так и думал, — ответил директор. — Очень, очень было грустно услышать о вашей болезни. Однако вы ведь понимаете, какой у нас плотный график. Сейчас на Ускорителе работают над новым проектом ученые из шестнадцати стран. Но мы все-таки сможем предоставить вам маневровый парк лучей на двадцать четыре часа. Ну и рабочее место, разумеется. Это будет оплачено из дополнительных средств, предназначенных для перенастройки, вы не беспокойтесь. Да, извините, у нас тут настоящее столпотворение.

— Спасибо, — сказал отец.

— За день больше ничего сделать нельзя, увы. Я понимаю, как вам хочется вернуться к научной работе. Я, знаете ли, сам, когда провожу отпуск на Багамах, только и думаю что об Ускорителе. — С этими словами Бенсон направился к выходу.

Отец кивнул, словно соглашаясь с его словами, в последний раз окинул взглядом коридор и пошел следом за ним.

Мы сидели в центре управления — тускло освещенном помещении, уставленном приборами, мониторами и современной офисной мебелью. Отец занял место у пульта и просматривал на экране результаты предшествующих экспериментов. Перед ним мелькали линии, показывающие углы отклонения частиц. Он обсуждал их со старшим смены Ларри Дунканом и еще одним исследователем — проходящим здесь практику стажером. Ускоритель пока «разогревался». Мы с Уитом пристроились в углу, чтобы попить кофе с пончиками. Оттуда я видел, как отец показывает что-то коллегам, тыча в экран костлявым пальцем.

Где-то через час Ларри объявил, что Ускоритель готов к работе, и столкновения начались. Каждому из них присваивался свой номер, а потом сведения о нем сохранялись в компьютерной базе данных с указанием дня проведения и номера смены. Таких столкновений было тут проведено сотни миллионов — Ускоритель работал уже несколько десятилетий, — и сведения о них содержались в образцовом порядке.

Отец следил за первыми столкновениями, обменивался короткими репликами со старшим смены. К ним присоединился Уит. Все это было похоже на сцену из военного кинофильма: командиры выбирают цель для атаки.

В течение двенадцати часов отец бомбардировал позитроны электронами, двигающимися на скорости, близкой к скорости света. Он ходил взад-вперед по центру управления, заложив руки за спину, и говорил о возможности появления какого-то нового кванта поля: он должен возникнуть в результате столкновения частиц с определенной энергией. Тогда стандартная модель, согласно которой существует только три поколения основных частиц, будет поставлена под сомнение. Отец несколько раз менял уровень энергии при столкновении. Он нервничал и даже один раз высказал вслух предположение, что Ускоритель работает неправильно. Ларри и практикант слушали его терпеливо, но, по-видимому, прекрасно понимали суть ситуации: утопающий хватается за соломинку. Обнаружить и удержать хоть на мгновение новую частицу — это было все равно что выиграть главный приз в лотерею.

К концу дня Ларри стал терять терпение: его голос изменился и он уже не выглядел преданным помощником руководителя эксперимента. Доктор Бенсон заглянул в центр управления, чтобы попрощаться.

— У меня сегодня жена затеяла званый ужин, — извинился он.

Мне резануло слух слово «затеяла»: оно было металлическим, острым и совсем не шло человеку с изношенным воротничком рубашки.

Я провел весь день в этом помещении с затхлым запахом, который разъедал мне мозг. Очень хотелось позвонить одному знакомому по институту, ясновидящему по имени Арлен, и попросить его поискать призрачную частицу. Интересно, смог бы он угадать ее параметры? Я забавлялся некоторое время подобными мыслями, сидя в углу и глядя в телевизор, работавший без звука. Иногда я поглядывал на отца и видел все одну и ту же картину: он щурился на экран, поглаживая подбородок.