Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной
вернуться

Туманян Ованес Тадевосович
Шрифт:

1947

БЫКИ

Что за рога украсили быка! Я видел что-то чистое, рябое, как будто не быки, а облака там шли, обремененные арбою. Понравились мне красные быки. Их одурманил запах урожая. Угрюмо-напряженные белки смотрели добро, мне не угрожая. О, их рога меня с ума свели! Они стояли прямо и навесно. Они сияли, словно две свечи, и свечи те зажгла моя невеста. Я шел с арбой. И пахло всё сильней чем-то осенним, праздничным и сытым. О виноградник юности моей, опять я янтарем твоим осыпан. Смотрю сквозь эти добрые рога и вижу то, что видывал когда-то: расставленные на лугу стога, гумно и надвижение заката. Мне помнится — здесь девочка была, в тени ореха засыпать любила. О женщина, ведущая быка, сестра моя! Давно ли это было? Прими меня в моих местах родных и одари теплом и тишиною! Пусть светлые рога быков твоих, как месяцы, восходят надо мною.

1948

ОЛЕНИ НА ГУМНЕ

Я молод был. Я чужд был лени. Хлеб молотил я на гумне. Я их упрашивал: — Олени! Олени, помогите мне! Они послушались. И славно работали мы дотемна. О, как смеялись мы, как сладко дышали запахом зерна! Нас солнце красное касалось и отражалось в их рогах. Рога я трогал — и казалось, что солнце я держу в руках. Дома виднелись. Их фасаду закат заглядывал в лицо. И вдруг, подобная фазану, невеста вышла на крыльцо. Я ей сказал: — О, совпаденье! Ты тоже здесь? Ты — наяву? Но будь со мной, как сновиденье, когда засну, упав в траву. Ты мне привидишься босая, босая на краю гумна. Но, косы за плечи бросая, ты выйдешь за пределы сна. И я скажу тебе: — Оденем оленям на рога цветы. Напьемся молоком оленьим иль буйвольим — как хочешь ты. Меж тем смеркается, и вилы крестьянин прислонил к стене, и возникает запах винный, и пар клубится на столе. Присесть за столик земледельца и, в сладком предвкушенье сна, в глаза оленьи заглядеться и выпить доброго вина…

1948

АНАНИЯ

Люблю я старинные эти старания: сбор винограда в ущелье Атени [39] . Волов погоняет крестьянин Анания, по ягодам туты ступают их тени. Пылает оранжевым шея вола! Рогам золотым его — мир и хвала! Сквозь них мне безмерная осень видна. Уже виноград претерпел умиранье. Но он воскресает с рожденьем вина, в младенчестве влаги, что зрела века. Ведь эта дорога и прежде вела туда, где хранит свои тайны марани. Ах, осени этой труды и сияния! А вон и ореха обширная крона, — как часто под ней засыпал ты, Анания, и было лицо твое славно и кротко. Меж тем вечереет, и, в новой долине, всё тени бредут в неживой вышине, как луны, мерцают волы при луне, и столько добра и усталости в теле. Как часто всё это припомнится мне: тяжелые скрипы арбы в тишине и, в мирном и медленном лунном огне, Анания, и волы, и Атени…

39

Атени — село вблизи города Гори со знаменитым храмом первой половины VII века в ущелье реки Тана.

1949

ГРЕМСКАЯ КОЛОКОЛЬНЯ

Всему дана двойная честь быть тем и тем: предмет бывает тем, что он в самом деле есть, и тем, что он напоминает. Я представлял себе корабль всегда, когда смотрел на Греми [40] . Каким небесным якорям дано держать его на гребне? Я знал — нет смерти на земле, нет ничему предела, если опять, о Греми, на заре твои колокола воскресли. Вкусивший гибели не раз, твой грозный царь, поэт твой бедный, опять заплакал Теймураз [41] , тобой возвышенный над бездной. Кахетии так тяжела нагрузка кисти виноградной. Вокруг покой и тишина и урожая вид нарядный. От заслонивших очи слёз в счастливом зрительном обмане, твой странник, Греми, твой матрос, гляжу, как ты плывешь в тумане.

40

Греми — село в Кахетии. До XVI века столица Кахетии, бывшая резиденция кахетинских царей.

41

Теймураз I (1589–1663) — царь Кахетии и Картли, сторонник сближения с Россией.

1952

ПРЕКРАТИМ ЭТИ РЕЧИ НА МИГ…

Прекратим эти речи на миг, пусть и дождь свое слово промолвит и средь тутовых веток [42] немых очи дремлющей птицы промоет. Где-то рядом, у глаз и у щёк, драгоценный узор уже соткан — шелкопряды мотают свой шелк на запястья верийским красоткам [43] . Всё дрожит золотая блесна, и по милости этой погоды так далекая юность близка, так свежо ощущенье свободы. О, ходить, как я хаживал, впредь и твердить, что пора, что пора ведь в твои очи сквозь слезы смотреть и шиповником пальцы поранить. Так сияй своим детским лицом! Знаешь, нравится мне в этих грозах, как стоят над жемчужным яйцом аистихи в затопленных гнёздах. Как миндаль облетел и намок! Дождь дорогу марает и моет — это он подает мне намёк, что не столько я стар, сколько молод. Слышишь? — в тутовых ветках немых голос птицы свежее и резче. Прекратим эти речи на миг, лишь на миг прекратим эти речи.

42

Тутовое дерево (шелковица) — род деревьев, семейства тутовых.

43

Верийские красотки. Вера — старый район Тбилиси, где находилась шелкоткацкая фабрика; Вера — речка, приток Куры в Тбилиси.

1953

НА НАБЕРЕЖНОЙ

Я в семь часов иду — так повелось — по набережной, в направленье дома, и продавец лукавый папирос мне смотрит вслед задумчиво и долго. С лотком своим он на углу стоит, уставится в меня и не мигает. Будь он неладен, взбалмошный старик! Что знает он, на что он намекает?.. О, неужели ведомо ему, что, человек почтенный и семейный, в своем дому, в своем пустом дому, томлюсь я от чудачеств и сомнений? Я чиркну спичкой — огонек сырой возникнет. Я смотрю на это тленье, и думы мои бродят над Курой, как бы стада, что ищут утоленья. Те ясени, что посадил Важа, я перенес в глубокую долину, и нежность моя в корни их вошла и щедро их цветеньем одарила. Я сердце свое в тонэ [44] закалил, и сердце стало вспыльчивым и буйным. И всё ж порою из последних сил тянул я лямку — одинокий буйвол. О старость, приговор твой отмени и детского не обмани доверья. Не трогай палисадники мои, кизиловые не побей деревья. Позволь, я закатаю рукава. От молодости я изнемогаю — пока живу, пока растет трава, пока люблю, пока стихи слагаю.

44

Тонэ — особого вида печь для выпечки грузинского хлеба.

1956

МЕТЕХИ [45]

Над Метехи я звезды считал, письменам их священным дивился. В небесах, как на древних щитах, я разгадывал знаки девиза. Мне всегда объясняла одно эта клинопись с отсветом синим — будто бы не теперь, а давно, о Метехи, я был твоим сыном. Ты меня создавал из ребра, из каменьев твоих сокровенных, и наказывал мне серебра не жалеть для нарядов военных. Пораженный монгольской стрелой, я дышал так прощально и слабо под твоей крепостною стеной, где навек успокоился Або [46] . За Махатской горой [47] много дней ты меня окунал во туманы, колдовской паутиной твоей врачевал мои бедные раны. И, когда-то спасенный тобой, я пришел к тебе снова, Метехи. Ворожи над моей головой, обнови золотые доспехи. Одари же, как прежде, меня Йорским [48] облаком и небесами, подведи под уздцы мне коня, чтоб скакать над холмами Исани [49] . А когда доскажу все слова и вздохну так прощально и слабо, пусть коснется моя голова головы опечаленной Або.

45

Метехи — замок-тюрьма на высоком отвесном берегу реки Куры в Тбилиси, ныне снесен.

46

Або Тбилели (VIII в. н. э.) — христианский мученик (араб по национальности), сожженный арабскими захватчиками. В Метехской скале есть углубление, где был развеян его пепел.

47

Махатская гора стоит на левом берегу Куры, напротив Мтацминды.

48

Йори (Иори) — река в Грузии, берущая свое начало на южных склонах Главного хребта Большого Кавказа.

49

Исани — старинный район Тбилиси на левом берегу Куры, там находится дворец грузинских царей.

1958

«Две округлых улыбки — Телети и Цхнети…»

Две округлых улыбки — Телети и Цхнети [50] , и Кумиси и Лиси [51] — два чистых зрачка. О, назвать их опять! И названия эти затрудняют гортань, как избыток глотка. Подставляю ладонь под щекотную каплю, что усильем всех мышц высекает гора. Не пора ль мне, прибегнув к алгетскому камню, высечь точную мысль красоты и добра? Тих и женственен мир этих сумерек слабых, но Кура не вполне обновила волну и, как дуб, затвердев, помнит вспыльчивость сабель, топот конских копыт, означавший войну. Этот древний туман так не полон — в нём стрелы многих луков пробили глубокий просвет. Он и я — мы лишь известь, скрепившая стены вкруг картлийской столицы на тысячу лет. С кем сражусь на восходе и с кем на закате, чтоб хранить равновесье двух разных огней: солнце там, на Мтацминде [52] , луна на Махате [53] , совмещенные в небе любовью моей. Отпиваю мацони [54] , слежу за лесами, за небесами, за посветлевшей водой. Уж с Гомборской горы [55] упадает в Исани первый луч — неумелый, совсем молодой. Сколько в этих горах я камней пересилил! И тесал их и мучил, как слово лепил. Превозмог и освоил цвет белый и синий. Теплый воздух и иней равно я любил. И еще что я выдумал: ветку оливы я жестоко и нежно привил к миндалю, поместил ее точно под солнце и ливни. И все выдумки эти Тбилиси дарю.

50

Телети и Цхнети — две противоположные (восточная и западная) стороны Тбилиси.

51

Кумиси и Лиси — озёра и одноименные сёла вблизи Тбилиси.

52

Мтацминда (буквально: «Святая гора») — гора в Тбилиси на правом берегу Куры. На склоне ее был построен монастырь святого Давида, а также Пантеон, где похоронены выдающиеся деятели культуры Грузии.

53

Махата — Махатская гора (см. прим. 47).

54

Мацони (груз.) — специальным образом приготовленное кислое молоко.

55

Гомборская гора — в Кахетии, восточнее Тбилиси.