Наемник по имени Грот пренебрежительно хмыкнул и увел у Дария еще одно блюдо.

– Да ты никак, на драку нарываешься? – лениво протянул дружинник.

Ярость, выплеснувшаяся в кровь, вернула ледяную сдержанность. И только те, кто давно знал его, поняли, что грань, отделяющая дружелюбного Дария от безжалостного убийцы, пройдена.

– Что ж, все очень просто. Оскорбляя нашего князя, ты тем самым вызываешь на поединок меня. Не знаю, как ты проник сюда, но Святобор никогда бы не позволил какому-то грязному выродку, именующему себя воином, сидеть с нами за одним столом.

Произнес он это вроде бы тихо, но шум, и без того приглушенный, замер совсем, позволив каждому в зале в точности расслышать его слова. И уловить нескрываемый вызов.

Наемник переменился в лице.

– Выродок, да? – он зло сузил глаза. – Может, я и наемник, но славу свою заслужил в бою. И говорю всегда то, что думаю, честно, глядя прямо в глаза. Или тут все уши решили позаткнуть в угоду Родомиру? Но это не по мне, как и многим другим во Власке. А потому… – Гром, не договорив, замахнулся здоровенным кулаком.

Титамир молниеносно перехватил занесенную руку и сильно сжал пальцы, сдавливая кисть. Гром пренебрежительно хмыкнул и рванул его на себя, надеясь перемахнуть Титамира через стол на пол прямо к собакам, но вместо этого неожиданно полетел сам, едва не пробороздив носом строганые половицы. Все взгляды устремились к ним. Князь, прервав и без того малоприятный разговор, ощутимо напрягся. Один только Видгар чувствовал себя превосходно, хотя и умело скрывал это под маской сожаления.

Грот поднялся, вытирая кровь с разбитого лица. Его глаза, темные, полные ярости, нашли Титамира и неприятная усмешка перекосила рот наемника. Выдернув из-за спины сверкающую отточенную секиру, он обрушил ее на крепкий дубовый стол. Разрубив столешницу, широкое лезвие с силой рванулось назад, так, что во все стороны полетели щепы, задев несколько воинов.

– Ах ты, тварь!!! – рявкнул, вскакивая, светловолосый витязь, и выхватил из узких ножен тонкий кинжал. – Свинья недорезанная!

Озлобленные воины гневно поддержали Регвоя.

– Тебе не за столом, а в хлеву сидеть надо! Помои лакать с себе подобными!

Грот поманил его пальцем, поигрывая оружием.

– Свинья недорезанная? – понимающе повторил он. – Ну так иди, дорежь… если сможешь. Только ножичек-то положи, а то, неровен час, порежешься. На меня что-нибудь посущественнее надо. Меч, что ли, у кого-нибудь позаимствуй.

– Об твою грязную шкуру меч марать?! – с отвращением произнес Регвой. – Обойдешься и кинжалом.

– Дело твое, – кивнул Грот. – А те двое, – он указал на Дария и Титамира, – тоже могут присоединиться. Торол, Нитар! – позвал он, и из-за дальнего стола поднялись грузные низкорослые воины.

Святобор помрачнел и нагнулся к князю, начал что-то быстро говорить. Досадливо отмахнувшись, тот поднялся и вскинул руки, призывая всех к молчанию.

– Оскорбление, нанесенное в этих стенах, не может быть забыто или оставлено без последствий, – медленно, с расстановкой произнес Родомир. – Раз вызов брошен, он должен быть принят. Бой до победного конца. Выйдем во двор, поединку не место под кровом.

Зал опустел, мрачная дружина и наемники образовали тесный круг под открытым небом, чтобы не допустить ни единого отклонения от правил. Смотрели прямо и сурово, по собственному опыту понимая, что расплата неминуема.

Противники встали друг против друга, остро ощущая, что время насмешек прошло и настало другое – время убийств. Регвой поудобнее перехватил узкое лезвие и холодно оценил силы противника – груб, свиреп, недаром явился из северных земель, что исправно поставляют на службу князю сильных, выносливых воинов. И его секира – лишний знак принадлежности к клану медведей, как и узор, вытравленный на широком лезвии. Он может быть не слишком умелым бойцом, но справиться с ним все равно будет непросто.

Грот взмахнул секирой, без особого изящества обрушивая ее на голову соперника, но тот ловко, как змея, ускользнул в сторону, ужалил его в бедро кинжалом и встал за спиной. Грот, встретив пустоту, едва не ткнулся носом в землю. На лицах нескольких воинов расползлись кривые усмешки, но в мрачных глазах веселости не прибавилось ни на каплю.

Грот крутнулся вокруг собственной оси и встретил прямой взгляд Регвоя. Тот терпеливо ждал, хотя мог нанести уже не один удар. В прохладных глазах отражалась пугающая пустота. Северянин вдруг ощутил присутствие Смерти так близко, как никогда до этого и отступил на пару шагов, оттягивая противника на себя. Защитные руны на лезвии будто потемнели и сгладились, веяние ледяного дыхания коснулось щеки.

Невольная дрожь пробежала по рукам Грота, когда он понял значение – их Боги отвернулись от него, бросили одного в чужих землях. Но он не хотел умирать, потому воспользовался тем, что всегда расчищало перед ним дороги – природной свирепостью, силой, превосходящей чужие ловкость и мастерство. Жаль, худощавый дружинник, проворство которого было у всех на устах, действительно оказался очень хорошим воином. Подвижный, четко просчитывающий каждый шаг, казалось, он не делал ни единого лишнего движения. И каждое из них достигало цели. Но пока он еще играл, вынуждая противника унижением расплачиваться за высказанное оскорбление. Но очень скоро игры закончились. Регвой темной молнией метнулся вперед, поднырнул под рукой противника и одним взмахом перерезал ему яремную вену.