Щепетнов Евгений Владимирович
Шрифт:
Я с сожалением проводил взглядом пропавший продукт, и сказал:
— Давай-ка мы с тобой поговорим, чтобы всё разложить по своим местам. Ты хорошо меня понимаешь? Говоришь на имперском языке?
Раб подумал и медленно кивнул:
— Всё понимать. Говорю.
— Хорошо. Начало положено. Начнём с того, что ты мне нужен настолько же, насколько мне нужна третья нога.
Раю недоумённо посмотрел на мои ноги, потом в глазах появилось понимание:
— Ты иметь в виду, что я тебе совсем не надо? А зачем купить?
— Сам не знаю, зачем я тебя купил...жалко стало, видно. Старею, наверное!
Раб засмеялся, его разбитые губы разошлись и по подбородку потекли капли крови:
— Ты — стареть! Да ты мальчик по наша мерка!
Он нахмурился:
— Не хотеть жалость! Я мужчина, воин! Я умереть в бою! Не жалеть! Дать меч и я умереть в бою!
— Умереть всегда успеешь. С мечом или без, все там будем. В общем так — я не знаю что с тобой делать. Мне ты не нужен. Я тебя отпущу, но тебя тут же возьмут охотники за рабами. Но ты же хотел свободы? Вот и умри в бою, если хочешь. Или пойдём со мной, будем думать, как тебе помочь стать свободным. Сейчас я развяжу тебе руки и ноги — только не бросайся на меня, ладно? Иначе придётся причинить тебе боль, а я этого не люблю и не хочу. Торговец намазал тебе спину мазью? Вижу — не намазал. Вот грязный мунга! Прибил бы его... давай-ка сюда свои руки...текс...ноги сам развязывай — мне лень.
Раб...вернее — бывший раб — с недоверием посмотрел на меня и потёр руки, растёртые на запястьях грубой верёвкой, пожал плечами, и принялся распутывать ноги. Закончив, выпрямился, с недоверием посмотрел на меня и сделал несколько шагов назад, как бы готовясь бежать, куда глаза глядят.
Я с усмешкой посмотрел на него:
— Вот ты и свободен. Странное ощущение, да? Я тоже был в рабских лагерях и так же, как тебе, мне снесли спину — только она уже зажила, знаю каково тебе сейчас. Вот она свобода, а только куда с ней деться? Как её есть, пить, одевать? Вот так и многие рабы — подумают, подумают — и опять к хозяину. Ну ладно — хватит болтовни.
Я встал с большого камня, на который присел, пока моя покупка освобождала себя из упаковки, и пошёл вниз по улице, кинув через плечо:
— Хочешь — иди со мной, хочешь иди куда глаза глядят — мне безразлично. Сбежишь — так мне меньше проблем.
Через шагов пятьдесят я услышал за собой топот деревянных сандалий и угрюмое сопение.
Усмехнувшись, я сказал:
— Вот так-то лучше — это доказывает, что голова у тебя есть, и ты в неё не только ешь, но ещё ей и думаешь. Кстати, я вообще-то не имперец, я акома, если тебе это что-то говорит.
— Говорит — неожиданно ответил мой спутник — акома отличные воины, так мой отец говорить.
— Дааа? Умный у тебя отец. Только вот почему он отпустил тебя одного в чужую страну? Как ты вообще мог додуматься сюда в одиночку забраться? Да ещё с плохим знанием языка, насколько я понял.
— Он не отпускал. Я сам уйти — угрюмо пояснил собеседник и замкнулся, видимо не желая вдаваться в подробности. Да я особенно-то и не влезал ему в душу, захочет — сам расскажет. У всех свои тайны...
Долго ли, коротко ли, но привела нас дорожка прямохожая...или кривохожая...в общем через час мы дотащились до дома купца, я постучал в дверь — открыл опять парнишка-слуга, а из-за него выглянула Рила:
— Наконец-то! Живой? Слава богам!
— Нет, я мёртвый притащился! — проворчал и прижал к груди бросившуюся на шею девушку. Она тихо прошептала мне в ухо:
— Я так боялась! Даже хотела побежать за тобой! Но побоялась навредить тебе...
— Эт верно — залихватски бодро сказал я — я и один нормально справляюсь!— сам же немного растрогался. Приятно всё-таки, что кто-то за тебя волнуется, тебя ждёт.
Рила открыла глаза, увидела парня позади меня, и изменившимся, удивлённым голосом спросила:
— Это ещё что за больной мунга? Ты откуда притащил это чудо?
— Эй, эй, потише! Это великолепный раб, которого я за огромные деньги купил сегодня на рынке! Аж за двадцать монет!
Рила прыснула:
— Двадцать монет?! Да сандалии стоят дороже! Он что, какой-то гнилой, что ли? Ты где его откопал? Тебе в придачу, случайно, не дали ещё тележку, чтобы его возить?
—Эй, госпожа, я всё слышать! Не сметь меня смеяться! — беловолосый явно обиделся и топнул ногой, потом, неожиданно, покачнулся и упал на землю.
Рила ойкнула:
— Глянь, у него вся спина разбита, даже мясо порвано. Надо же так отделать! Как он вообще шёл-то? Давайте затащим его в дом, надо его отмыть, а ты иди сходи за лекарем — обратилась она к слуге — да не задерживайся, если опять будешь глазеть на дочку булочницы через щелку в заборе, я тебя плёткой отхожу, будешь как он выглядеть! Мелкий похотливый мунга!
Мальчишка хмыкнул, засмеялся и быстрыми прыжками помчался вниз по улице, а мы с Рилой подхватили парня и потащили в ванную комнату, где передали его в руки остальных сестричек.