— Уже интересное начало. Слушаю тебя, только недолго — видишь, я занят!

— Мне нужно знать куда ты продал девушку акома, которую тебе передал Заркун.

— Откуда ты знаешь что я её продал...хммм...вообще, откуда ты знаешь, что она у меня была? — насторожился Амунг — Заркуна, говорят, кто-то зарубил...что? Это ты, акома? И ты пришёл сюда, чтобы... — он оглянулся на тёмные проёмы в углах комнаты, а я поспешил успокоить урода:

— Нет, я не убивать тебя пришёл. Я хочу купить информацию — куда ты продал девушку, и хорошо за это заплачу. Вот — я достал из мешочка перстень с изумрудом — скажешь, куда её увезли, я тебе его отдам.

— Ловлю на слове, акома, сделка заключена! — хохотнул Амунг — её увезли на Арзум, в город Гракатор, столицу Арзумской империи. Всё, давай твой перстень, иначе потеряешь жизнь за попытку меня надуть!

— Ты не сказал, кто её купил!

А ты и не спрашивал! — хохотнул Амунг — ты спросил — куда увезли, и теперь расплачивайся!

Я кивнул головой и положил перед ним перстень. Амунг взял его в руки, осмотрел, довольно кивнул и спросил небрежно:

— А что, какого-то особенного меча при Заркуне не было, когда ты с ним дрался?

Я буквально почувствовал, как смерть, шелестя холодными крыльями, витает вокруг меня и постарался как можно более спокойно ответить:

— Никакого особенного не было. А почему ты спросил? Вот его меч — меч как меч, ничего в нём такого особенного нет...

Амунг впился глазами в мой меч, заткнутый за пояс и разочарованно покачал головой:

— Нет, ничего. Ты всё узнал что хотел? Или хочешь узнать имя того, кто купил девку акома? Тогда давай ещё перстень, узнаешь!

— Нет. Нет у меня больше перстня.

— А раз нет — вали отсюда, не мешай мне насыщаться.

Амунг махнул рукой, как будто отгоняя назойливую муху, а я зашагал из комнаты, как деревянный солдат Урфина Джюса, едва сгибая ноги — во мне боролись чувства — сожаление, что я его не убил на месте (но тогда я бы отсюда вряд ли вернулся), а также радость и удовлетворение — я узнал ценную информацию, выяснил, что Аргана жива и узнал примерное место её нынешнего пребывания.

Не захотел я отдавать перстень этому уроду за имя купившего девушку — мне так стало противно, так гадко его видеть, что захотел хоть как-то ему нагадить. Смешно, наверное. Да наплевать. Направление поиска мне известно — теперь надо будет пойти к порт, узнать, какие корабли отходили в сторону Арзума в ближайшие десять дней и не было ли на них девушки акома. Если была — кто её вёз. Вот и всё. При достаточной логике и зачатках дедукции можно спокойно выяснить всё, что хочешь (Я был доволен собой — ну Шерлко Холмс, и всё тут, право слово!). В общем — не дал я ему перстня за имя покупателя, сам решил выяснить.

Выйдя из здания администрации, автоматически зашагал к дому купца, и уже прошёл метров триста, когда с неудовольствием вспомнил, что стал обладателем строптивого раба, который так и смотрит, чтобы мне башку разбить — я же теперь его злой хозяин. Для чего я его купил, что с ним буду делать — честное слово — даже не представлял. Отпустить на волю, как птичку-жаворонка? Да его тут же поймают охотники и опять продадут — он выделялся на фоне местных смуглых жителей, как шишкинская сосна на утёсе, да и куда он денется без денег и вообще средств к существованию. Интересно — как он собирался пробираться к себе домой, когда убегал от хозяев? Или это был чисто бунтарский, стихийный протест? В любом случае — узнать я могу только от него — и я выругавшись, повернул назад.

За тот час, что меня не было, в клетке почти ничего не изменилось — только то, что по-моему, раба облили водой из ведра — его волосы свисали мокрыми сосульками и выглядел он как мокрый воробей, только — довольно большой и злой воробей.

Торговец стоял у клетки, вопил, понося его последними словами. Как я понял из его воплей: «Твой раб...! А он....! А его....!» — белый раб, когда начали снимать с него колодки, врезал головой в нос торговцу и похоже сломал его — вся грудь торговца была в засохшей крови.

Торговец стал требовать от меня компенсации за причинённый физический и моральный ущерб, понесённый от моего раба, я парировал это тем, что ещё не получал своего раба из «салона», так что все повреждения, нанесённые данным объектом на совести бывшего владельца — на что торговец сразу заткнулся. И правда — чего можно предъявить, когда я раба ещё не получал? Я только формально вступил в права собственности данным движимым имуществом, но фактически ещё его не получил!

Так, отбившись от претензий нерадивого продавца, взяв верёвку, привязанную к шейному ошейнику раба, я и отправился с ним вниз по улице к дому купца.

Раб ковылял довольно быстро, несмотря на путы, обвивающие его ноги и злобно сопел, бормоча под нос какие-то незнакомые, но очень похожие на ругательства слова.

Отойдя метров пятьсот от рынка, я зашёл в тень большого «тутового» дерева и подпрыгнув, опять достал гроздь ягод. Часть сунул себе в рот, а часть протянул рабу:

— Будешь? А! — забыл! — у тебя руки сзади связаны! Давай тебе в рот положу... — я оторвал несколько ягод и сунул ему в рот. Раб яростно дёрнулся и сплюнул в придорожный песок вложенные ему в рот ягоды.