— Уважаемые гости! — вышел он на середину комнаты. — Сейчас вас ждет встреча с трудящимися одного из вильнюсских предприятий. Ужинаем в девять часов в варьете. Автобус ждет у входа. Руководителей делегаций прошу остаться.

Раскрепостившиеся гости потянулись к двери. Валера поддерживал под ручку раскрасневшуюся Ирму, окутывал ее кружевом своих стихов. В мою сторону и не смотрел. Что ж, я привык к поэтам.

Но, смею сказать, среди поэтов есть редкие мерзавцы. Один мой знакомый поэт решил как-то выброситься из окна своей квартиры. Осознал, видимо, собственное ничтожество — и в окно с шестого этажа. И что вы думаете? Пролетев положенные метры и набрав нужную скорость, он убил не себя, а несчастную собаку, сидевшую под окнами и думавшую о своей собачьей жизни. Пьяный поэт заснул прямо на дворняге, не повредив себе и мизинца. Собака околела под тяжестью сволочи, которая проспалась и снова начала писать бездарные вирши. После этого я перестал здороваться с ним за руку. Выпивать вместе выпивали, но здороваться — никогда.

— Друзья! — Витас обвел глазами редакторов. — У меня для вас презент. Сейчас мы поедем к одному из самых интересных людей Литвы. Он хозяин, владеет секретом древнего литовского бальзама, который мало кому удалось попробовать. У этого человека сложные отношения с коммунистическим режимом, но тем не менее я беру на себя смелость… Одним словом, прошу!

На этот раз нас ждал микроавтобус.

— О, РАФ! — оживился Имант и первым полез в салон.

За ним Олекса Михайлович, Тойво, я, Витас.

— Далеко? — спросил Тойво, которому выпало сидеть с Олексой Михайловичем.

— Тридцать семь километров, можно немного подремать, — как бы в шутку сказал Витас, задержав взгляд на Олексе Михайловиче.

— У нас с коммунистыми мир и любовь! — встрепенулся тот. — Слухайте. Внучек прибегает: «Диду, диду, москали в космос политылы! — Уси?»

Этот анекдот поняли все. Витас захохотал, откинувшись на сиденье. Имант затряс козлиной бородкой. Тойво округлил рот: «Хо-хо-хо…»

— А как у белорусов с москалями? — повернулся ко мне Витас.

— Не хуже, чем с вами, — выдержал я его взгляд.

— Москва много раз просилась участвовать в нашем конкурсе, но мы стоим твердо…

Имант и Тойво закивали головами: да, да, стоим очень твердо. Никогда не допустим!

— Правильно, — согласился я, — у Москвы своих конкурсов хватает.

— Белорусы все говорят по-русски? — участливо наклонился ко мне Имант.

— Наши языки похожи, — объяснил я.

— Это большая опасность, — поджал и без того узкие губы Тойво.

— Нас десять миллионов. Кто говорит по-русски, кто по-белорусски. Каждый народ идет своим путем. А как ваша демографическая ситуация?

Тойво будто получил тычок под дых. Замычал, заерзал. Литовец и латыш рядом с ним выросли на глазах, напыжились. Герои!

— В Эстонии и Латвии живет много русских, — пришел на помощь эстонцу Витас. — Лучше, если государство состоит из моноэтноса, как у нас. Один народ и одна вера.

— До войны в Литве жило много белорусов, — сказал я. — А Вильня наша историческая столица.

— В Литве живут литовцы, — отвернулся от меня Витас.

Между прочим, фамилия Витаса Баранаускас. Не знаю, как она переводится с литовского, но мне в ней чудится что-то знакомое. Интересно, с каких времен пасутся бараны на литовских холмах? Возможно, с самых санскритских.

— А по-простому на виленских улицах еще говорят, — сказал я. — И виленские анекдоты рассказывают. Не хуже, чем про москалей и сало.

Мне никто не ответил.

Олекса Михайлович всхрапнул и проснулся.

— Выходим? — полез он к двери.

— Сидите, сидите! — схватили его за руки Витас и Тойво.

РАФ повернул с шоссе на лесную, хорошо укатанную дорогу.

— Подъезжаем! — торжественно объявил Витас. — Этот небольшой завод литовское правительство передало в полное владение товарищу Юзасу. Хозяину, о котором я вам рассказывал.

Хозяин уже шел к нам, гостеприимно раскинув руки. Ждут, всюду нас на литовской земле ждут. Витас, Юзас, Аста… Нет, Аста только разносит чашечки с кофе.

Юзас по-русски говорил чуть лучше Витаса. Всю жизнь, по его словам, просидел в лесу — а говорит лучше.

— Про лесных братьев слышали? — смотрел на нас хитрыми глазами Юзас. — Пришли Советы — я в лес, вместе с отцом и братьями. Потом русских прогнали немцы — а мы все равно в лесу. Наша семья богатая, много земли имела — поля, леса, болота. Зачем нам идти к русским или немцам? Сидели в лесу, собирали мед. Тогда я и сделал свой бальзам. Медовый бальзам, больше такого нигде нет. Мед, спирт, травы — что еще надо для хорошего бальзама?

— У нас горилка с перцем! — сказал почти трезвый Олекса Михайлович. — О це штука! Первач таксамо девяносто градусов. Горит синим полымем и с ног валит, шоб я сказывся!..

— Миколюкас, налей! — крикнул в глубину помещения Юзас.

Зашаркали сапоги, показался Миколюкас. Невысокий, сутулый, в мятых штанах и рубашке, в надвинутой на глаза шапке Миколюкас показался хлевным дедком вроде домовика. Не обращая внимания на гостей, он взял большую кружку литра на два, подошел к одному из чанов, нацедил из краника густую жидкость.