Милена торопливо сложила письмо и засунула его с остальными бумажками в ящик стола. Охваченные беспокойством, её мысли разлетелись, словно стая бабочек. Наконец, она решила, что ей делать. Уверенной походкой Милена приблизилась к старому дубовому шкафу бабушки, намереваясь проверить, находится там шкатулка, как говорили во сне Ищейки или нет. Но поскольку шкаф оказался очень высоким, ей пришлось приставить к нему раскладной стул. Вскарабкавшись на него, Милена ощутила, как её живот обвили слизкие щупальца страха. Неужели она сейчас стоит на пути к решению всех своих проблем? И то, за чем Ищейки так упорно охотятся, пылится лишь в нескольких сантиметрах от её руки? Пальцы Милены потянулись к самой верхней полке и, нащупав там маленькую коробочку, схватили её и потащили вниз. Милена рискнула взглянуть на эту вещь только, когда почувствовала под ногами поверхность пола. И не ошиблась. Стоя в эту минуту на стуле, она наверняка бы свалилась. Потому что у неё в руках была шкатулка! Небольшого размера, сделанная из чистого красного дерева и покрытая сетью светящихся рун, шкатулка казалась необычайно тяжёлой.

«Значит, там внутри что–то есть!» — пронеслась у неё в голове мысль.

Дрожащая рука Милены нервно дёрнулась и потянулась к её крышке.

Неужели она сейчас увидит то, за чем все охотились? Ищейки, они, ведьмак с пустыря, Грифон… Все вели борьбу за эту странную коробочку…

— Шкатулка пуста, наследница, — раздался рядом знакомый скрипучий голос.

От неожиданности Милена вскрикнула и выронила из рук шкатулку. Она кинула встревоженный взгляд на пол, боясь, что та могла в щепки разбиться, но шкатулка даже не открылась, а лишь перевернулась на другой бок.

— Я же говорю, шкатулка пуста , — Милена резко обернулась и протёрла глаза, не веря, что стоящий перед ней человек – не видение. — Да, внученька, я вернулась. И где же радость на твоём лице? Ты даже не обнимешь любимую бабушку? – Агнесса Каролл захохотала и, схватив с пола горстку сухих лепестков, бросила их в воздух и, танцуя, закружилась под ними.

— Ах, дом, милый дом! Как я по нему соскучилась! – старуха встряхнула свои и без того всклокоченные седые волосы и, улыбнувшись, прошептала. – В больнице, конечно, было неплохо, но… Daheim ist daheim! – что в переводе с немецкого языка означало: дома есть дома.* * * Милена неловко заёрзала на стуле, снова ощутив на себе внимательный взгляд бабушки. Удивительное дело, Агнесса появилась всего пару часов назад, а атмосфера в доме уже накалилась до предела! Вэнс даже приехал с работы пораньше, чтобы присутствовать на праздничном ужине, который Лора организовала в честь возвращения матери. Несмотря на то, что тело старухи всё ещё было сплошь покрыто синяками и царапинами, врачи буквально пинками вытолкали её из больницы. И Милена прекрасно их понимала: кто бы захотел нести ответственность за столь буйную пациентку, которая на днях выпрыгнула из окна, а потом уверяла, что на неё напало тощее существо с бараньими рогами и лошадиным хвостом?

— Почему ты не кушаешь, Ми? Тебе не нравится фаршированный гусь? – от мыслей об Ищейке Милену отвлёк печальный голос матери, которая, казалось, вот–вот готова разрыдаться. Девушка покачала головой и уставилась на стол, ломящийся от количества всевозможных блюд. Но звездой этого вечера был гусь с лоснящейся корочкой и овощной гарнир.

— Спасибо, мам, но что–то я не голодна, — Милена скромно подлила себе яблочного сока в стакан и залпом его осушила. Она понимала, что Лора очень старалась, готовя этот ужин, но ничего не могла с собой поделать.

После колдовства её слегка подташнивало, а любое движение сопровождалось такой острой болью, что казалось, будто кости режут ей изнутри тело. Милена ощущала себя разбившейся вазой, которую склеили по кусочкам, а затем небрежно обмотали скотчем. От этого сравнения она робко улыбнулась, но увидев хмурые лица родителей, сразу помрачнела. Милена знала, зачем её мать на самом деле устроила такой эффектный ужин. Через несколько недель Агнессу должны были забрать в психиатрическую клинику, и женщина надеялась, что вечер в семейном кругу поможет разрядить тревожную обстановку в доме.

— Вэнс, милый, ты хочешь добавки? – пробормотала Лора, решив хоть как–то разнообразить молчание за столом. В кухне было так тихо, что было слышно, как чавкает Вэнс и жужжит телевизор в соседней комнате.

— Нет, спасибо. Лучше принеси–ка, пожалуйста, ещё пива, — мужчина отложил вилку в сторону и стал нервно поглаживать свою короткую рыжую бородку.

Видно его, как и Лору, беспокоил предстоящий разговор со старухой, которая даже не подозревала, что скоро станет пациентом психушки.

Милена с беспокойством покосилась на бабушку. Лицо Агнессы напоминало потрёпанный сморщенный абрикос, а узкие глаза походили на две мутные капельки воды. За весь вечер старуха так и не притронулась к еде, впрочем, как и сама Лора. Похоже, ужином наслаждался только один член семьи Вэнс. Несмотря на свою тощую, как у червяка фигуру, аппетит у него был, как у обжорливого медведя после зимней спячки.

— Кстати, наследница, как там морской волк поживает? – сначала Милена не поняла, откуда прозвучал голос, и только по вытянутым лицам родителей догадалась, что это впервые за вечер заговорила Агнесса. Но стоило девушке открыть рот, чтобы ответить, как на неё одновременно шикнули родители они всегда стремились свести её общение с бабушкой к минимуму.

— Ох, Милена, не надо смотреть на меня, как на заговорившую улитку! Ты же понимаешь, о ком я говорю. О нашем соседе–оборотне, — голос Агнессы звучал, как у курильщика с большим стажем. Всегда тихий и сиплый, начисто лишённый интонаций, он с самого детства настораживал Милену.

Лора, в этот момент подливавшая пиво Вэнсу, при слове «оборотень»

отвлеклась и не заметила, что жидкость уже переливается через край бокала.

— Мам, скажи честно, ты сегодня принимала успокоительное, которое прописал тебе врач? – пролепетала она, но Агнесса проигнорировала её вопрос и продолжила с улыбкой глядеть на Милену. – Дорогая, уже поздно.