— Что с тобой, доченька?

— Знаешь, пап'a (как очаровательно это ударение на последнем слоге в слове «папа»!), что-то во всем этом мне не нравится…

— Малыш, я знаю тебя так, как никто. Это опять предчувствия?

Алексия молчала. Погрустнел и Петрович, но очень быстро нашелся:

— Алексия, а давай завтра вместе полетим на дельтаплане!

— Ну уж нет, — проворчал грозный отец. — Только этого не хватало, чтобы моя дочь на этом краю совета воспаряла аки архангел. Мы втроем смиренно пойдем в монахи.

— Это как? — спросил я.

— Да проще простого! — воскликнул Мишель. — В Мьянме в целом ряде монастырей существует такая разновидность туризма: краткосрочное монашество. Приходишь в так называемый медитационный центр, регистрируешься на рецепции и говоришь: «Хочу на три дня стать монахом». Многие местные жители предпочитают так проводить отпуск. Вот и мы поживем так немного — может, что-то и откроется.

— А я? — спросила Алексия. — Монастырь ведь мужской.

— Да, — заметил Мессинг, — если тебе поступать в монастырь, то только в женский.

— А я хочу в мужской! — дурачилась Алексия.

— Здесь это не положено, — Мессинг, казалось, был серьезен. — Но могу устроить тебя в женский монастырь неподалеку. Наверняка между нашим и тем монастырем есть подземный проход, вырытый в XV веке. Вот только придется тебе, доченька, пойти туда пожизненно: будешь просить подаяния на улицах, исполнять молитвы, носить розовые одежды и брить голову.

— Брить голову? Ну нет!

— А просить подаяния на улицах тебя бы вполне устроило?

Опять нам было весело. Ничто не предвещало ничего плохого. Оставалось дождаться утра.

Петрович встал раньше всех и ринулся в контору по оформлению частных полетов на дельтаплане. Вернулся к завтраку расстроенный: оказывается, совершить полет можно только в сопровождении инструктора, а полковник так хотел взять Алексию.

— Не печальтесь, коллега! — сказал Мессинг. — Может, этот инструктор как раз и поможет. Вот и нас с Блаво в монашестве будет тоже сопровождать специальный человек.

— А мне что делать? — спросила Алексия.

— Поддерживать огонь в очаге, — ответил Петрович. — А если серьезно, то твоя задача самая трудная: в центре монастыря есть специальный жертвенник-ковчег…

Мобильный телефон Мессинга звякнул, известив о приходе эсэмэски.

— Что-то важное? — не мог не спросить я, увидев, каким серьезным стало лицо моего друга после прочтения сообщения.

— Это от Белоусова, — с этими словами Мишель протянул мне трубку, на экране которой я прочитал: «Японец на снимке — некий Терухиро». Да, вчерашняя шутка вдруг обернулась правдой, но я опять не мог никак понять, что это нам дает.

— Папа, а не пора ли строить очередной ипсилон? — словно предвосхитила мою мысль Алексия. — Данных, по-моему, уже достаточно.

— Ну вот и займись этим, малыш. Только давай прикинем прямо сейчас, данные какого ракурса наиболее репрезентативно использовать при построении этого ипсилона. Как ты сама думаешь?

— Ну, — начала Алексия, — наверное, Терухиро, да?

— Само собой. Еще? Рушель, помогайте! Пора уже и вам, коллега, освоить методику ипсилоностроения от фирмы «Мессинг и дочь».

— Отто Ран? — неуверенно спросил я.

— Пожалуй, — ответил Мессинг. — Но все это слишком просто. Я предлагаю, друзья, применить сугубо географический ракурс в данном ипсилоне. То есть взять только номинации локусов. Алексия, справишься?

— Я попробую.

И Алексия, схватив со стола карандаш, выбежала из комнаты. От самых дверей она только сказала:

— Пожалуйста, не ходите пока в монахи. А ты, Петрович, не улетай никуда, ладно? Я, правда, быстро.

— Не спеши, доченька!

Но этих слов отца Алексия уже не слышала.

— Почему именно названия мест? — спросил я у Мессинга.

— Все просто, коллега. Дело в том, что построение самой задачи ипсилона в числителях и знаменателях напрямую зависит от его целей. Что сейчас нас интересует?