Том 1. Стихотворения
вернуться

Бунин Иван Алексеевич
Шрифт:

На рейде *

Люблю сухой, горячий блеск червонца, Когда его уронят с корабля И он, скользнув лучистой каплей солнца, Прорежет волны у руля. Склонясь с бортов, с невольною улыбкой Все смотрят вниз. А он уже исчез. Вверх по корме струится глянец зыбкий От волн, от солнца и небес. Как жар горят червонной медью гайки Под серебристым тентом корабля. И плавают на снежных крыльях чайки, Косясь на волны у руля.

<1906>

Джордано Бруно *

«Ковчег под предводительством осла — Вот мир людей. Живите во Вселенной. Земля — вертеп обмана, лжи и зла. Живите красотою неизменной. Ты, мать-земля, душе моей близка — И далека. Люблю я смех и радость, Но в радости моей — всегда тоска, В тоске всегда — таинственная сладость!» И вот он посох странника берет: Простите, келий сумрачные своды! Его душа, всем чуждая, живет Теперь одним — дыханием свободы. «Вы все рабы. Царь вашей веры — Зверь: Я свергну трон слепой и мрачной веры. Вы в капище: я распахну вам дверь На блеск и свет, в лазурь и бездну Сферы Ни бездне бездн, ни жизни грани нет. Мы остановим солнце Птоломея — И вихрь миров, несметный сонм планет, Пред нами развернется, пламенея!» И он дерзнул на все — вплоть до небес. Но разрушенье — жажда созиданья, И, разрушая, жаждал он чудес — Божественной гармонии Созданья. Глаза сияют, дерзкая мечта В мир откровений радостных уносит. Лишь в истине — и цель и красота. Но тем сильнее сердце жизни просит. «Ты, девочка! ты, с ангельским лицом, Поющая над старой звонкой лютней! Я мог твоим быть другом и отцом… Но я один. Нет в мире бесприютней! Высоко нес я стяг своей любви. Но есть другие радости, другие: Оледенив желания свои, Я только твой, познание, — софия!» И вот опять он странник. И опять Глядит он вдаль. Глаза блестят, но строго Его лицо. Враги, вам не понять, Что бог есть Свет. И он умрет за бога. «Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем Проникнут богом — жизнью, красотою. Живя и умирая, мы живем Единою, всемирною Душою. Ты, с лютнею! Мечты твоих очей Не эту ль Жизнь и Радость отражали? Ты, солнце! вы, созвездия ночей! Вы только этой Радостью дышали». И маленький тревожный человек С блестящим взглядом, ярким и холодным, Идет в огонь. «Умерший в рабский век Бессмертием венчается — в свободном! Я умираю — ибо так хочу. Развей, палач, развей мой прах, презренный! Привет Вселенной, Солнцу! Палачу! — Он мысль мою развеет по Вселенной!»

<1906>

Москва *

Здесь, в старых переулках за Арбатом, Совсем особый город… Март, весна. И холодно и низко в мезонине, Немало крыс, но по ночам — чудесно. Днем падают капели, греет солнце, А ночью подморозит, станет чисто, Светло — и так похоже на Москву, Старинную, далекую. Усядусь, Огня не зажигая, возле окон, Облитых лунным светом, и смотрю На сад, на звезды редкие… Как нежно Весной ночное небо! Как спокойна Луна весною! Теплятся, как свечи, Кресты на древней церковке. Сквозь ветви В глубоком небе ласково сияют, Как золотые кованые шлемы, Головки мелких куполов…

<1906>

«Леса в жемчужном инее. Морозно…» *

Леса в жемчужном инее. Морозно. Поет из телеграфного столба То весело, то жалобно, то грозно Звенящим гулом темная судьба. Молчит и внемлет белая долина. И все победней, ярче и пышней Горит, дрожит и блещет хвост павлина Стоцветными алмазами над ней.

21. II.07

Проводы *

Забил буграми жемчуг, заклубился, Взрывая малахиты под рулем. Земля плывет. Отходит, отделился Высокий борт. И мы назад плывем. Мол опустел. На сор и зерна жита, Свистя, слетелись голуби. A там Дрожит корма, и длинный жезл бушприта Отходит и чертит по небесам. Куда теперь? Март, сумерки… К вечерне Звонят в порту… Душа весной полна, Полна тоской… Вон огонек в таверне… Но нет, домой. Я пьян и без вина.

1907

Дия *

Штиль в безгранично-светлом Ак-Денизе. Зацвел миндаль. В ауле тишина И теплый блеск. В мечети на карнизе, Воркуя, ходят, ходят турмана. На скате под обрывистым утесом Журчит фонтан. Идут оттуда вниз Уступы крыш по каменным откосам, И безграничный виден Ак-Дениз. Она уж там. И весел и спокоен Взгляд быстрых глаз. Легка, как горный джинн. Под шелковым бешметом детски-строен Высокий стан… Она нальет кувшин, На камень сбросит красные папучи И будет мыть, топтать в воде белье… — Журчи, журчи, звени, родник певучий, Она глядится в зеркало твое!

1907

Гермон *

Великий Шейх, седой и мощный друз, Ты видишь все: пустыню Джаулана, Геннисарет, долины Иордана И божий дом, ветхозаветный Луз. Как белый шелк, сияет твой бурнус Над синевой далекого Ливана, И сам Христос, смиренный Иисус, Дышал тобою, радость каравана. В скалистых недрах спит Геннисарет Под серою стеной Тивериады. Повсюду жар, палящий блеск и свет И допотопных кактусов ограды — На пыльную дорогу в Назарет Один ты веешь сладостью прохлады.

1907

«На пути под Хевроном…» *

На пути под Хевроном, В каменистой широкой долине, Где по скатам и склонам Вековые маслины серели на глине, Поздней ночью я слышал Плач ребенка — шакала. Из-под черной палатки я вышел, И душа моя грустно чего-то искала. Неподвижно светили Молчаливые звезды над старой, Позабытой землею. В могиле Почивал Авраам с Исааком и Саррой. И темно было в древней гробнице Рахили.