Том 1. Стихотворения
вернуться

Бунин Иван Алексеевич
Шрифт:

1907

Гробница Рахили *

«И умерла, и схоронил Иаков Ее в пути…» И на гробнице нет Ни имени, ни надписей, ни знаков. Ночной порой в ней светит слабый свет, И купол гроба, выбеленный мелом, Таинственною бледностью одет. Я приближаюсь в сумраке несмело И с трепетом целую мел и пыль На этом камне, выпуклом и белом… Сладчайшее из слов земных! Рахиль!

1907

Иерусалим *

Это было весной. За восточной стеной Был горячий и радостный зной. Зеленела трава. На припеке во рву Мак кропил огоньками траву. И сказал проводник: «Господин! Я еврей И, быть может, потомок царей. Погляди на цветы по сионским стенам: Это все, что осталося нам». Я спросил: «На цветы?» И услышал в ответ: «Господин! Это праотцев след, Кровь погибших в боях. Каждый год, как весна, Красным маком восходит она». В полдень был я на кровле. Кругом, подо мной, Тоже кровлей, — единой, сплошной, Желто-розовой, точно песок, — возлежал Древний город и зноем дышал. Одинокая пальма вставала над ним На холме опахалом своим, И мелькали, сверлили стрижи тишину, И далеко я видел страну. Морем серых холмов расстилалась она В дымке сизого мглистого сна, И я видел гористый Моав, а внизу — Ленту Мертвой воды, бирюзу. «От Галгала до Газы, — сказал проводник, — Край отцов ныне беден и дик. Иудея в гробах. Бог раскинул по ней Семя пепельно-серых камней. Враг разрушил Сион. Город тлел и сгорал — И пророк Иеремия собрал Теплый прах, прах золы, в погасавшем огне И рассеял его по стране: Да родит край отцов только камень и мак! Да исчахнет в нем всяческий злак! Да пребудет он гол, иссушен, нелюдим — До прихода реченного им!»

1907

Храм Солнца *

Шесть золотистых мраморных колонн, Безбрежная зеленая долина, Ливан в снегу и неба синий склон. Я видел Нил и Сфинкса-исполина, Я видел пирамиды: ты сильней, Прекрасней, допотопная руина! Там глыбы желто-пепельных камней, Забытые могилы в океане Нагих песков. Здесь радость юных дней. Патриархально-царстве иные ткани — Снегов и скал продольные ряды — Лежат, как пестрый талес, на Ливане. Под ним луга, зеленые сады И сладостный, как горная прохлада, Шум быстрой малахитовой воды. Под ним стоянка первого Номада. И пусть она забвенна и пуста: Бессмертным солнцем светит колоннада. В блаженный мир ведут ее врата.

Баальбек, 6.V.07

«Чалма на мудром — как луна…» *

Чалма на мудром — как луна С ее спокойствием могильным. Луна светла и холодна Над Ак-Сараем, жарким, пыльным. Что для нее все наши дни, Закаты с горестным изаном И эти бледные огни В гнезде скалистом и туманном!

1907

Воскресение *

В апрельский жаркий полдень, по кремнистой Дороге меж цветущими садами Пришел монах, высокий францисканец, К монастырю над синим южным морем. «Кто там?» — сказал привратник из-за двери. «Брат во Христе», — ответил францисканец. «Кого вам надо?» — «Брата Габриэля». «Он нынче занят — пишет Воскресенье». Тогда монах сорвал с ограды розу, Швырнул во двор — и с недовольным видом Пошел назад. А роза за оградой Рассыпалась на мрамор черным пеплом.

1907

«Шла сиротка пыльною дорогой…» *

Шла сиротка пыльною дорогой, На степи боялась заблудиться. Встретился прохожий, глянул строго, К мачехе велел ей воротиться. Долгими лугами шла сиротка, Плакала, боялась темной ночи. Повстречался ангел, глянул кротко И потупил ангельские очи. По пригоркам шла сиротка, стала Подниматься тропочкой неровной. Встретился господь у перевала, Глянул милосердно и любовно. «Не трудись, — сказал он, — не разбудишь Матери в ее могиле тесной: Ты моей, сиротка, дочкой будешь», — И увел сиротку в рай небесный.

1907

Слепой *

Вот он идет проселочной дорогой, Без шапки, рослый, думающий, строгий, С мешками, с палкой, в рваном армячишке, Держась рукой за плечико мальчишки. И звонким альтом, жалобным и страстным, Поет, кричит мальчишка, — о прекрасном Об Алексее, божьем человеке, Под недовольный, мрачный бас калеки. «Вы пожалейте, — плачет альт, — бездомных! Вы наградите, люди, сирых, темных!» И бас грозит: «В аду, в огне сгорите! На пропитанье наше сотворите!» И, угрожая, властным, мерным шагом Идет к избушке ветхой над оврагом, Над скудной балкой вдоль иссохшей речки, А там одна старуха на крылечке. И крестится старуха и дрожащей Рукою ищет грошик завалящий И жалко плачет, сморщивая брови, Об окаянной грешнице Прасковье.

1907

Новый храм *

По алтарям, пустым и белым, Весенний ветер дул на нас, И кто-то сверху капал мелом На золотой иконостас. И звучный гул бродил в колоннах, Среди лесов. И по лесам Мы шли в широких балахонах, С кистями, в купол, к небесам. И часто, вместе с малярами, Там пели песни. И Христа, Что слушал нас в веселом храме, Мы написали неспроста. Нам все казалось, что под эти Простые песни вспомнит он Порог на солнце в Назарете, Верстак и кубовый хитон.