Но адреналин хлестал в утомленное тело широким потоком, а потому паладин упрямо ломился вперед, не разбирая дороги. Сознание чуть плыло, смешение энергии и усталости рождало головокружение, а потом, все-таки надо было найти хоть какое-то местечко, где можно упасть и отрубиться.

Ноги вынесли его к еще одному чуду местной архитектуры — внутреннему дворику с кустами и небольшим бассейном, вокруг которого шла такая же крытая галерея с колоннами. Паладин, несколько секунд без единой мысли в глазах смотревший на рукотворное буйство зелени, выбрал плоский камень в тени, словно специально поставленный здесь вместо сиденья (ему и в голову не могло прийти, что так оно и было в действительности), и присел, глядя на водную гладь. Несколько золотых рыбок, подозрительно изучив новоприбывшего, решили, что никакой опасности столь задумчивое существо не представляет, и вернулись к своему обычному моциону.

Стоило только телу лишиться вертикального положения, как оно тут же властно потребовало отдыха. Поэтому паладин, тут же погрузившийся в сонное состояние, не стал дергаться и оборачиваться, услыхав громкие шаги за спиной. Кьяр, которому уже пытались объяснить, что его подошвы царапают шлифованный камень, был уверен, что еще немного издевательства здешняя плитка переживет. Особенно если это делается ради некой благородной цели, а не для забавы.

Первым делом он убедился в том, что его услышат. Для этого он, не мудрствуя лукаво, положил широкую ладонь человеку на череп и слегка сжал пальцы.

Паладин, немедленно превратившийся в сказочного узкоглазого джинна, разом пришел в себя. Но сказать что-нибудь у него не получилось бы по той же самой причине: открыть рот он сейчас смог бы только с помощью ножа.

Кьяр в общем-то не собирался делать ничего подобного. Просто он сейчас был слегка раздражен, а поэтому не заботился о том, чтобы рассчитывать усилия.

Вопрос «ты меня слушаешь?» в такой ситуации был бы бессмысленным, поэтому наугер начал сразу по делу:

— Значит, так, парень. Ты меня раздражаешь до предела своим, демон тебя раздери, проклятым лицемерием. Воин света ты ррытовый. Ты уже принял действительность, смирился с тем, что вокруг тебя и бестии, и гномы, и демоны и ты со всеми с ними в союзе. Но почему-то на словах ты все корчишь из себя борца за идею. Каковую идею, к слову, придумали служащие демонам же церковники. Учитывая твое тяжкое детство и чугунные игрушки, я помогу и дам подсказку. Среди демонов не все, гм, плохие. И сейчас ты точно на стороне хороших. И, помогая им, ты лучше всего отомстишь убийцам твоего отца. Тебе все понятно?

Паладин издал неопределенный звук, похожий на хрип полузадушенного петуха. Кьяр, не особо проникшись, хватку разжимать не стал:

— И не приведи дух Кузни я узнаю, что эти твои выходки были обусловлены не твоим тяжелым душевным состоянием. А тем, что ты наконец-то встретил женщину и решил на ней, как на том, кто слабее тебя, отыграться за все. Ох, не дай дух, чтобы это было так. Тогда я с тобой даже цацкаться не буду, как сейчас. Ну и чтобы тебе стало совсем хорошо и понятно, я сейчас проведу с тобой небольшое разъяснение.

Альтемир завращал глазами как бешеный, пытаясь представить, что же гном еще задумал. А тот, за утро успев расспросить Сетэль про особенности связи между демоном и человеком, принялся колдовать. Главной особенностью было то, что обе стороны могли чувствовать души друг друга. Поначалу это просто выражалось в способности ощущать эмоции своего партнера и тем самым понимать, чего он на самом деле хочет. В личных отношениях это было гораздо удобнее чтения мыслей, ведь некоторые умудряются притворяться даже про себя.

С паладином, впрочем, все было еще хуже, поскольку благодаря своим возросшим способностям он подсознательно сопротивлялся любым попыткам постороннего вмешательства. Так что Кьяр, прикрыв глаза, сейчас искал слабую точку, по которой следовало ударить, чтобы парень прочувствовал то же, что и Сетэль по его милости.

Подопытного тряхнуло так, словно в него угодила молния. Альтемир одним движением вырвался из рук Кьяра, чуть не оставив в хватке гнома свой скальп, — но, судя по всему, он сейчас не замечал подобных мелочей. Наугер отступил на шажок, задумчиво глядя на дело рук своих, и подумывал, не придать ли человеку ускорения. Пинком пониже спины.

Тот, впрочем, быстро справился и сам, поначалу двинувшись куда-то вперед не разбирая дороги — точь-в-точь оловянный солдатик.

Трудно было понять, что подействовало на паладина сильнее — вся гамма чувств Сетэли, обрушившаяся на него в единый миг, или осознание того, что это проклятое порождение бездны, рыжая демонесса тоже может чувствовать.

В небольшом городе узнать, куда делся тот или иной человек (или демон), нетрудно, если, конечно, он не скрывается. Но Сетэль, двигаясь по улицам, ни от кого не пряталась, узнать ее было несложно, а Альтемир, вынужденно расспрашивая прочих жителей Аполея, получил неплохой урок терпимости. Но довольно быстро город кончился, кончились и аккуратные поля, хозяева которых еще могли подсказать паладину нужное направление, и человек уперся в стену деревьев.

Разумеется, это был не мрачный ельник, где уже за первым же стволом может притаиться зверь похуже простого и вполне невинного волка. Но даже в этой роще с пушистыми кронами деревьев, в которых вольно гуляли солнечные лучи, а между стволами вились тропинки, все равно было совершенно непонятно, где искать конкретную демонессу.

Паладин, остановившись на минутку, перевел дух, еще раз подумал, надо ли ему все это, решил, что надо, убедил себя в том, что именно он должен вернуть заблудшую овцу в лоно отряда, понадеялся, что вытерпит присутствие Сетэли под боком, и приступил к практическим размышлениям.