Стихотворения
вернуться

Панченко Николай Васильевич
Шрифт:

ЗИМНЯЯ ТРОЙКА

Колокольчик звякнул бойко Под дугой коренника, Миг, и — взмыленная тройка От села уж далека. Ни усадьбы, ни строений — Только: вехи да снега Да от зимней сонной лени Поседелые луга. Выгибая круто шеи, Пристяжные, как метель, Колкой снежной пылью сея, Рвут дорожную постель. А дорога-то широка, А дорога-то бела. Солнце — слепнущее око — Смотрит, будто из дупла: Облака кругом слепились Над пещеркой голубой. И назад заторопились Вехи пьяною толпой. Закивали быстро вехи: Выбег ветер — ихний враг. И в беззвучном белом смехе Поле прянуло в овраг. Под горой — опять деревня, С красной крышей домик твой; А за ним и флигель древний Потонул, нырнул в сувой. — Вот и — дома. Вылезай-ка Поживее из саней! Ну, встречай гостей, хозяйка, Костенеющих — родней!— Снова кони, кучер, сани — Оторвались от крыльца. А в передней — плеск лобзаний, Иней нежного лица. <1911>

СМЕРТЬ

Река, змеясь по злым долинам, В овраг вошла о край села; Там церковь в золоте старинном Тяжелый купол подняла. Дорога в ветлах — так печальна, Еще печальней синий взгляд Осенних сумерек, прощально Скользящих в парк, где пни горят. Они пылающей листвою Занесены и — как костры. И светят зеленью живою Лишь сосны, иглы чьи — остры. А в доме, белом и безмолвном, Над гробом свечи возжжены: Благоуханный ладан волнам Лиловым отдал лик жены. Неугасимое страданье — Острее колких игл, и в нем Сквозит с краснеющею дланью Фигура ангела с мечом… Прозрачна синь грядущей ночи, Всей — в шепоте и вздохах снов; И неземных сосредоточий Полна печаль немых венков… Фамильный склеп закроет скоро Парчу и розовый глазет, И крупные цветы, и взора Под бледным веком круглый след… Но от морщин ли тонко-четких Усопшей барыни иль так — Плывет суровость. И решетки Хрипят под шагом: сон иссяк. Струятся свечи. Жмется дворня, А тени пляшут по стенам — Лохматей, шире и проворней, Ох, будет, будет лихо нам! Прядет дьячок сугубым ритмом Из книги кожаной псалом, И капли воска по молитвам Горячим катятся стеклом. Тяжел и низок церкви купол. И Ангел пасть уже готов. — Смотри: Он склепа герб нащупал! И крупен снег чужих цветов. <1911>

«Сегодня весь день на деревне…»

Сегодня весь день на деревне Кричат красноглазые певни, А в воздухе тлеет тепло. От хат коноплей отгоняет И матовым блеском играет Заплывшее окон стекло. Морщинистой кожею-пленкой Рябится под рощицей тонкой Заозерных заводей ряд. И в пестрых косынках старухи — Давно они — слепы и глухи — По призьбам сычами сидят. Невесело греться на солнце,— Когда уже жизнь веретенце Денечков земных довила; Когда — от кручины и скорби — На спинах повылезли горбы И — смотришь сычом из дупла… А день — и зыбуч, и раздолен. С незримых святых колоколен, С небес — все летят голоса. Ах, жаворонки-колокольцы! В Печеры бредут богомольцы Разлужьем, где клад поднялся. Идите, идите чрез рощи — Увидеть холодные мощи,— По рощам медянка горит… Сутулятся, жмурятся бабы. А в панской усадьбе, где рябо, Цесарка призывно зарит Свое одиночество вешней Печальной-печальной любовью… <1911>

ЛЕТОМ

Уж солнце, отойдя к лугам, Запало в глубь далеких рощ; И по широким лопухам Закапал редкий крупный дождь. За буйною слезой слеза Ударила в стекло окна; Сверкнула молния в глаза, Блеснула пламенем она,— И гром раскатом дом потряс, И серый сумрак двор закрыл… И щедрый ливень добрый час Шумел в саду и воду лил… Затем, когда гроза ушла,— Лужайка стала озерком, И в небе радуга легла Зеленоватым ободком. Свистели иволги, и свист Переливался и звенел; Ручей болтал, журчал и пел, И сад был ярок, свеж и чист… 1911

ИЗ ЦИКЛА «УЩЕРБ»

Улыбнулся древнею улыбкою — Холодна улыбка полумесяца!— И застыл над люлькой ночи зыбкою, Чтоб загрезил тот, кому не грезится. Бледным пеплом поле заморозило, Замело пригорки за провальями, В просини позеленело озеро Под березами светло-усталыми. Тени в ужасе успели вырасти Длинными, как повилики, стеблями, И плеснулся воздух тягой сырости. Чьими-то губами чуть колеблемый. На паучьих лапах на прогалину Выполз лесовик, в ручье полощется… И в ручье болтается оскаленный, Тот, пред кем закоченела рощица… <1911>

ПАСХА

1. КРАСНАЯ

Пасха красная, Пасха красная. Зелень, бутыли, торты… Но улыбаюсь напрасно я: Балки во льдах затерты. Издали колокол тянется Звоном глухим в окошко. И качаюсь я — белый пьяница. Что — я: улитка, сошка? Веет хутором гул. Украина. Где же бунчук Мазепы, Волосом конским нечаянно Перевитый нелепо?.. Гетману ль никнуть пред радою Иль Запорожью плакать?.. Шум пасхальный, шум, я падаю!.. За огородом — слякоть. Пасха красная, Пасха красная: В толстых бутылях — вина. Месячным серпиком гасну я — Льда на душе не сдвину…

2. ЛЕСНАЯ

Под шепотом, под ветрами сухими Лесная Пасха — нерушимей. И я причастен кроткой схиме. Брожу по узкой радостной поляне И — все милей мне, все желанней Черники точек на беляне. И бусы облачных великолепий — Все дальше, глубже — все нелепей. И небо тонет в синем склепе. В кустах окраинных не испугайся Платком метнувшегося зайца… А в хуторе — на блюде — яйца. Три желтых кулича: два без миндалин, А третий ягодой завален… Кругом — кружки лесных отталин. Кругом — Весна плывет, изюмом вея. Попеть бы с зябликом живее И стать бы вдруг горбуньей-феей… Нос — закорючкой, посох золотистый. Постой в углу, молчи и — выстой Янтарно-звонкие мониста. И, если поцелует, нежно вспыхни: Румянец свежий — ворог ихний. И с дятлом над дуплом затихни… Встречай, встречай на трепетном прогале, В березах — вешние печали, Что эту Пасху укачали, Что душу, как Исуса, искололи Томлением извечной боли. И — утечи скорее в поле. А через межи в хутор белобокий, Звенящий — вон на солнцепеке — Хрустящим стрекотом сороки. И в ясной хате, опустив ресницы, Целуйся с девой длиннолицей. Ведь после поцелуй приснится. И Пасха, алой в небо улетая, Вздохнет, как лес берез, — святая. И вновь вздохну, как и тогда, я… <1911>

«В доме — сонники да кресла…»

В доме — сонники да кресла Да заржавленная пыль… Сказка ль давняя воскресла? Иль завяла нежно быль?.. Ночью каждою я слышу Дряжлый кашель старика… Месяц капает на крышу, Разгребая облака. Туфли шаркают, и люстра Так таинственно звенит, Будто стриж какой-то шустрый Тонко трогает гранит… Ночь плетется, как волчица Свежей осенью к реке… Жалостно комар стучится В паутине-гамаке… Я вздыхаю в кресле сидя. Кресло — маленький ковчег, Отдающий тете Лиде Пламя ласковое нег. Сядешь — скрипнет и охватит Ленью теплою тебя, И сидишь на пестрой вате, Ночь-притворщицу любя. Ан, не правда? Кто же трется За стеною?.. Старичок? И за домом, у колодца, Без ведра висит крючок?.. У колодца колядует Да смеется синий свет. А в ресницы Дрема дует, В уши сон несет привет… Говорил мне папа строго — Помню прыгала я днем: — Ты при месяце не трогай Кресла в сумраке ночном! Ну и тлей. Забыла папин Я наказ, и — нет тоски… Ручки — в зернах желтых крапин, А на спинке — коготки. <1911>