Да..

…И уйдете на землю матери своей, но вернетесь во гробе на землю отцов своих…

И вернетесь спелые в слепых гробах своих на родину отцов своих…

И вернетесь в кочующих безбожных гробах своих…

И где брег гробов ваших?..

И вы кочевали по земле и будете кочевать в гробах беспутных ваших…

…Поэт! ты будешь кочевать в гробу своем…

Но Господь даст пристанище покоище и брег гробу твоему певец златоуст божий…

Но гляди человече: сонмы блудных неприкаянных кочевых гробов нынче витают летают над Русью и Азией!.. Да!..

И ночами летят птицы перелетные боясь градов шумящих…

И ночами витают гробы ветхие безбожные неуспокоенные боясь Бога…

И они как весенние птицы вернувшиеся на гнезда свои а гнезда разорены их…

И нет им пристанища…

Гляди — сонмы бездомных гробов витают над безбожной Русью и безбожной Азией моей… Да…

…Но вот я вхожу в козью в коровью в овечью в ослиную в святую в рыбью в травяную в каменную в змеиную в песчаную в божью реку Кафирнихан-рай свою…

Ой река ты текучий гроб мой?..

А волны текучие кружевные хладные саваны мои?..

И раннее сизое утро еще и еще никто не пил из реки — только пили ранние голуби горные дикие вяхири и утренние глазастые стрекозы и рыбы рыбы рыбы…

…Мама, матерь, а рыбы пьют воду?

Иль зачем им вода когда они живут в реке?.. в глубинах чистодонных хладодонных её?..

…И раннее утро еще мое и еще никто не пил из реки — и река нетронутая лежит течет в берегах чистшая родниковая река моя моя моя… девая девья…

Река смой мя река возьми мя упокой мя река гроб река колыбель моя моя моя моя моя моя моя…

И горные таджики купают опускают новорожденных младенцев в вешнюю ледяную реку купель, чтоб долго жили они…

И вот я вхожу опускаюсь в ледовую чистшую реку купель, чтоб уйти уплыть к Богу моему…

Да?..

Но! но! но!

…Но вот я сплю блажен в железной кровати сокровенной моей не вымыв на ночь дождливые усталые ноги мои…

И матерь мама Анастасия моя склоняется надо мной и от неё ласкание и тепло и сияние идут на меня…

И она склоняется надо мной и я засыпаю и не знаю что это последняя её ночь…

И матерь склоняется надо мной и не знает она что это последняя её ночь.

И она склоняется надо мной и знает знает, что это её последняя ночь…

И она бродит губами в моих сонных дремотных волосах власах и шепчет:

— Сынок спи спи спи…

Сынок у тебя волосы густые кудрявые непроходимые как арчовые калайдаштские леса, где любил бродить твой отец Джамал-Диловар…

И зачем убили его?..

И зачем осиротели опустели без него арчовые его родные заповедные одичалые одинокие калайдаштские леса леса леса?..

Да скоро скоро наша встреча Джамал-Диловар!..

И тогда пойдем вдвоем в твои бездонные арчовые леса?..

Сынок сынок спи спи спи…

У тебя волосы густые чистые дремучие как мои родные новгородские переславль-залесские рощи чащи леса леса леса…

Да нынче там разгул пир гульбище топора!.. Гойда! Айда!..

Вали губи под корень Русь!..

Вали губи гони изводи трави древлерусские леса!.. Гойда!..

Гуляй хуже! гаже! ворогов татар!.. Айда!..

Русь где леса твоя?..

Русь а в них воля вольность тайна колодезь сокровенные твоя!..

И куда бежать от новых татар?..

Русь и при всех твоих корнях нынче алчно топоры лежат…

Джамал-Диловар муже мой!..

Скоро встреча наша?..

Да куда пойдем? во чьи порубленны погубленны недужные болезные хворобые безвинные леса?..

В вопиющих стонущих пнях что ли наша любовь и судьба?..

…Спи спи спи сынок спи… ааа ааааа. ааааааааааа

А…

И она склоняется надо мной и знает что эта ночь последняя ея… да…

Знает она…

Ааааааа…

…Сон что ли?..

И кто-то глухо туманно стучится в нашу дощатую дверь…

— Анастасия открой! впусти меня!..

Ты в жемчужной кружевной русской рубахе, а я люблю ночные тайные ласковые льстивые рубахи отворённых жен…

Анастасия впусти пусти прими меня!..

Сними рубаху блаженную твою!..

Открой отвори врата ночного тела твоего что белеет как река в ночных родных горийских моих горах!..