— За чудовище?

— А чего? — девочка надулась.

— Вот этого ты уж нипочём никому не говори, — горькая улыбка изломила губы знахаря. — Спи теперь, — велел он, легко касаясь лба девочки. Делия тут же засопела сонно. Ха, раньше у него такое только с мелкими племянницами да с Хегором получалось.

Вернулась мать, захлопотала об угощении. Джерф отказываться не стал.

— С ней всё будет в порядке, — сказал. — Пусть спит…

— А эта ерунда про змеевича, — женщина понизила голос, он не услышал — скорее прочёл по губам зловещее слово, и оглянулась, словно боялась, что названный выскочит откуда-нибудь.

— Он, конечно, мёртв, — уверенно сказал Джерф. — Не бойся, добрая женщина…

"Знахарь" задержался в деревне далеко за полночь, его водили от дома к дому, спрашивали. Он и сам спрашивал про битву водяного и змеёныша, селяне кручинились — не догадались оставить знахарю перепончатую лапу, палец там отрубить или зуб выбить, или глаз вынуть — были бы зелья сильнее!.. Джерф с трудом сдерживал хохот, не желая обижать простодушных мужиков, и бродил, бродил между дворами. Наконец отпустили. Ночевать, конечно, никто не оставил.

— Зелье с пальцем у меня уже есть, — пробормотал Джерф. — Только оно нужно мне самому…

Отхлебнул из фляги, прислушался к себе и с наслаждением вылил остаток на землю. Поплёлся — нога за ногу, — к броду. Старик не спал, сидел у погасшего костра.

— Утомили бедняжку, загоняли совсем, — насмешливо поприветствовал знахаря. — Засыпали своими болячками?

Джерф сел, едва не промахнувшись мимо чурки, отбуркнулся.

— Есть-то хочешь? — старик протянул печёную рыбу. Конечно, в деревне его накормили, но Джерф был никогда не прочь подкрепиться. Да и силы надо восстанавливать.

— Всё нормально с ней будет, — сообщил, сплёвывая кости.

— А я знаю, — усмехнулся старик.

— Откуда? — Джерф даже жевать перестал.

— Оттуда. Сама сказала, что ей Никто сказал.

— Никто… да кто он такой? — почти зарычал оборотень.

— Тебе виднее, — старик с нарочитым безразличием пожал плечами. — Как, ночевать тоже будешь за стенами сторожки?

Джерф замер.

— А он?..

— Всегда, — смотритель помолчал. — А когда возникла опасность, что его усыновят, он просто сбежал. Скажи, он на самом деле змеёныш?

Оборотень дёрнул плечами.

— Откуда мне знать? Оборотни-змеи очень редки. Я вообще раньше думал, что они выдумка. Звери близки к людям, у них есть шерсть, тёплая кровь, детёнышей они кормят молоком — а у змей чешуя, задние лапы удава, да присловья о змеином молоке!..

— Наши храбрые охотники рассказывали тебе?..

— О виде этого… чудовища?.. Да, но я не понял. Ни один оборотень, ни одна тварь Стаи так не выглядит.

— Может быть, какое-то новое чудовище?

— Или очень старое… — тихо произнёс Джерф, вспомнив слова Ельца. — Пойду я, старик…

— Стой!.. — велел старик. — Что ты будешь делать, встретив его?

— Не знаю, — честно ответил оборотень. — Пойду…

— Что бы тебе не переночевать у меня?

Джерф мотнул головой. Старик ухмыльнулся.

— После того, как я сам пригласил переночевать в своей избушке чудо-юдо, какого даже ты не знаешь, от этих старых стен не убудет, если на ночь в них останется… знахарь.

— Гхм?.. Нет, спасибо большое, но…

Старик равнодушно кивнул, буркнул "спокойной ночи" и удалился в свою избушку. Джерф ещё немного посидел у погасшего костра и ушёл в лес.

— Снова будешь орать — "убирайся"?

Теневая близняшка раздражённо фыркнула.

— Ты упряма, как…

— Как ты.

Две одинаковых с лица девушки стояли на каменной площадке близ крыльца дома и мерили друг друга недобрыми взглядами.

— Ты думаешь, я в восторге от того, что во мне оказалось… вот это всё? — поинтересовалась Вейтлинь, обводя рукой непостижимое пространство Манора. — Те чувства, что иногда захлёстывают меня, дурацкие реплики некстати, знания, которые приходят сами по себе, вдруг проявившиеся умение — это всё твоя работа.

Ты заключённая этого места — но и хозяйка его. Что ты здесь делаешь? Как ты на меня влияешь? Прекрати это делать!..

— Или — что? — ухмыльнулась теневая. — Ты никак не сможешь убить меня и уничтожить мой Манор — даже если предположить, что у тебя хватит сил и умения, это будет всё равно что самоубийство. И ты не сможешь попросить о помощи кого-нибудь снаружи, моё Молчание действует, не так ли?

Вейтлинь невольно подняла руку, коснулась губ, опять почувствовав боль в прорезанной плоти и горький запах той лозы.