Майор неплохо знал Грозный, ещё с первого штурма в 95-м. Им надо было пройти к Дому Правительства в Старопромысловском районе. Пройти почти через весь город, наводнённый боевиками. Он решил идти подвалами и подземными коммуникациями, благо, подробной картой его снабдили. Был риск и немалый нарваться на противника, но майор надеялся, что в это, победное для них время боевики вылезли на поверхность. К тому же под землёй легче оторваться.

Вышли 17 августа, в день, когда было объявлено перемирие. Майор на этот счёт не питал никаких иллюзий. При встрече с боевиками группу уничтожат, в худшем случае пленят. Всех четверых одели в натовские камуфляжи, в карманах на всякий случай были зелёные банданы с арабской вязью. В бой приказано было вступать в случае самой крайней необходимости. Один из прапоров – ингуш Юнус, второй – терский казак из Владикавказа. Майор с лейтенантом, светловолосые и светлоглазые, в случае не силового контакта с противником должны выдавать себя за западенцев , которых много сражалось на стороне чеченцев.

Документы эти нужны были, видимо, не только им. О группе знал довольно узкий круг, но утечка всё же произошла. До дома Правительства им добраться дали, но на обратном пути ждали. И не вступая ни в какие переговоры открыли огонь. Хотя уже вторые сутки действовало перемирие.

С самого начала боя всё складывалось неудачно. Командир группы получил в ногу пулю калибра 7,62. Пуля раздробила кость, их обложили с четырёх сторон, а защитой служил лишь полуобгоревший остов шестёрки. Согласно карте в ста метрах к юго-западу должен был быть канализационный колодец, и разбрасывая вокруг себя дымовые шашки они стали пробираться туда.

Владикавказец получил пулю в шею, когда до люка оставались сантиметры, Юнус оставался прикрывать. А лейтенант, взвалив на спину раненого майора, и повесив на шею все три кейса, через три часа вышел к своим. Всё это время, сжав зубы от боли (весь промедол остался у Юнуса), стараясь не потерять сознание, майор подсказывал взмокшему москвичу верное направление.

 - Здравствуй, Андрей Владимирович.

 - Садитесь в машину, нечего тут отсвечивать.

 Игорь Петрович с Епифанием забрались на заднее сиденье. Несколько секунд полковник, обернувшись, разглядывал начальника «ритуалки».

– Вот странно, Игорь Петрович, знакомы мы были с тобой всего-то три дня. И двадцать два года не виделись. А помню я всё, будто вчера это было.

– Как же двадцать два? А в 2001-м забыл? В Кремле нас награждали. Знатно ещё потом посидели.

– Забыл, - признался полковник. – Видимо, действительно посидели знатно.

Помолчали.

– Говорят, большим начальником заделался? – спросил Игорь Петрович.

 - Ну, уж и большим! А ты, говорят к Богу ближе всех нас, грешных.

 - К Богу мы все одинаковы. А грехов у меня ещё поболе, чем у тебя будет. Давай по делу, Андрей. Полагаю, не случайно мы здесь встретились?

 - Давай по делу, - вздохнул Андрей Владимирович. – Тебе знаком этот человек?

 На колени владыки упала фотография. Рядом с российской президентшей стоял мужчина в дорогом костюме. Холёное лицо, смотрит в объектив, губы чуть раздвинуты в улыбке. И лишь изумрудные глаза оставались серьёзными.

 - Это первый советник нашего президента, - отвечал Игорь Петрович, возвращая фотографию.

 - Это я и без тебя знаю.

 - Тогда зачем спросил?

 - Скажу даже больше, - проигнорировал вопрос полковник, - он даёт советы главам ещё двух государств. Сказать каких?

 - А зачем? Нам бы в своём государстве разобраться.

 - Многие, Игорь, до тебя пытались, - вздохнул замначальника СПБ. – Серёжа, - обратился к водителю, - давай, вон в ту арочку. Там дворик безлюдный.

 Ауди въехала во двор.

 - Ты, Серёжа с господином, простите, не знаю, как вас величать, посиди. А мы с Игорем Петровичем воздухом подышим. Только скабрезные анекдоты не трави, не поймёт он тебя.

– Вы сумасшедший? – спросил Глеб, глядя в зелёные глаза.

– Я понимаю, тебе всё это кажется за пределами нормальности. Но разве предназначение человека не в том, чтобы раздвинуть эти пределы? В этом подземелье, - Мессир картинным жестом обвёл свой бордовый кабинет, - сегодня творится история. Правда, то, что здесь скоро произойдёт, будет известно лишь единицам. Но, sic transit Gloria mundi !

– Пойми, Глеб, - он подъехал к прикованному парню, - согласишься ты или нет, не суть важно. Всё равно это произойдёт. Потому что в этом неизбежность человеческого волеизъявления.

 Глеб смог бы дотянуться до этого старика в инвалидном кресле. А что дальше? Силы ещё не вернулись к нему, руки дрожали мелкой дрожью, тело не слушалось. Допустим, с инвалидом он справится, а с Иосифом шансов у него нет. Его союзник – время. Но времени ему эти двое не дадут.

То, что сказал ему этот человек, не повергло в шок потому, что сознание ещё было одурманено наркотиком. Постепенно сквозь туман вялости до Глеба стало доходить. Ему предложили убить девушку! Хотят втянуть его в свои мерзкие кровавые дела?