–  Я вас понял, инспектор. У Софи и Дзиста серьезный роман. У меня сохранились с ней дружеские отношения, и она иногда делится со мной своими тайнами.

–  Вот и прекрасно, капитан. Считайте, что я официально включил вас в свою следственную группу. Поручаю вам военный фургон. Будьте предельно осторожны. Насколько мне известно, полковник Райн - человек решительный.

–  Все будет хорошо, - заверил Котр, козырнул и ушел.

Инспектор сел за стол и вытащил из кармана записную книжку. Беседа с капитаном дала много поводов для размышлений.

Яви уже заканчивал свои записи, когда в кабинет постучала Уэбер. Через несколько минут подошел и Бейт.

Час, отпущенный ему, пролетел для инспектора, как мгновение.

Хрупкая Уэбер рядом с Бейтом выглядела, как нежная фея.

–  Поедете вдвоем, - предложил инспектор.
– Без Дины ты не обойдешься. Мне не хочется впутывать в свое дело никого из посторонних. Ваш самолет вылетает через тридцать минут.

–  Но… - подал голос Бейт.

–  Никаких «но». Обойдемся здесь пока без вас. О деталях договоритесь на месте.

Инспектор вызвал дежурного. Он явился сразу. Сегодня дежурил пожилой капитан.

–  Капитан, - сразу обратился к нему Яви.
– Организуйте отправку моих помощников в аэропорт. Им нужно срочно лететь по делу.

–  Слушаюсь, господин инспектор, - ответил капитан, - только…

–  Что такое?
– насторожился инспектор.

–  Аэропорт закрыт, господин инспектор.
– Забастовали и транспортники.

Инспектор непонимающе уставился на дежурного. Тот неловко помялся под его пристальным взглядом.

–  Так, - упавшим голосом заговорил Яви.
– Черт знает что!
– взорвался вдруг он.
– Ни побриться, ни улететь куда надо! Что творится в этом городе?!

–  То же, что и в других, господин инспектор.

Старческое, с нездоровым оттенком лицо дежурного дернулось нервно. Капитан вот-вот выходил на пенсию, и ему очень не хотелось неприятностей с начальством. Хотя он ни в чем не был виноват, инспектор смотрел на него так, будто именно он организовал забастовку транспортников.

–  Срочно найдите комиссара Муттона, капитан, и пригласите его ко мне.

–  Слушаюсь, господин инспектор, - козырнул дежурный и вышел.

Профессор Фэтон и доктор Нейман не сомневались, что полицейское расследование ведется. Профессор Гинс, полагал Фэтон, обнародовал доверенную ему тайну. Сообщение о том, что грабители похитили не только людей, но и столь значительные предметы, должно взбудоражить общественность, особенно научную, не только Арании, но и всего мира. И еще он надеялся, что супруги Рэктон вернулись уже тогда домой и могли наблюдать за происходящим у подъезда.

Заканчивались вторые сутки заточения.

По состоянию своего сердца Нейман определил, что они находятся высоко в горах. Больше приятели ничего не знали о своем местонахождении. Доктор предпочитал отлеживаться. Фэтон часами без устали вышагивал от окна к двери. Временами профессора одолевала такая злость, что он хватал кресло и начинал изо всей силы колотить им в дверь в надежде высадить ее и вырваться на волю. Но дверь оказалась крепче кресла: оно в конце концов рассыпалось. Пришла та же молчаливая горничная, спокойно убрала обломки и ушла.

Фэтон попытался однажды воспользоваться ее приходом, чтобы вырваться из комнаты. Когда она открыла дверь, профессор вытолкнул ее назад, в коридор, выскочил сам и… уперся грудью в дуло старомодного кольта. Его тут же сильно толкнули в грудь, и он очутился в комнате, чуть было не растянувшись на полу.

Мужчина за дверью пробубнил, что если подобная попытка повторится, последнее слово останется за кольтом.

Фэтон решил больше не испытывать судьбу: не ломать кресел и не нарушать молчания кольта, тем более, что и первое, и второе не имело никакого смысла.

Нейман мог часами читать энциклопедию, отставив ее от глаз на расстояние вытянутой руки. К сожалению, в то злосчастное утро он не подумал захватить свои очки и теперь мучился дальнозоркостью.

Фэтону он не раз уже советовал успокоиться и заняться изучением коммерческих справочников, которыми был забит книжный шкаф. Фэтону, как будущему миллионеру, говорил он, делая чрезвычайно серьезный вид, не лишне в пределах предоставленной ему возможности приобщиться к коммерции.

Подшучивание друга и злило профессора, и в то же время приносило какое-то успокоение.