«Тревожимые внутренним огнем…»: Избранные стихотворения разных лет
вернуться

Терапиано Юрий Константинович
Шрифт:

«Но падают золотые…»

Но падают золотые Оттуда, с неба, лучи. Шумят, как прежде, в России Источники и ключи. И снег в октябре ложится На взрыхленный чернозем, И зверь полевой и птица Не ведают ни о чем. Не знают, теперь какие Охотники ходить им вслед, Не знают о том, что «Россия» Имени больше нет. Над рельсами и поездами, Над трактором и полотном, Над тракторами, бороздами, Над телегой, крытой рядном, Все та же сегодня клубится Довоенная летняя пыль. Степь таврическая. Жнец и жница. Пролетающий автомобиль Где с портфелями на коленях, Партработник в дорожных очках Мчит начальством. И ветер на Сене, Дождь на улицах, на площадях, Где, чуть свет, что ни день, в непогоду Жизнь я рву по часам, по гудкам… Проклинаю мою свободу, Ничему не кланяюсь там. Не молюсь, не верю, не вижу В темном будущем, и потому Так люблю я, так ненавижу И так страшно — близок всему.

«Прекрасней не было и нет…»

Дней Александровых прекрасное начало…
Прекрасней не было и нет: В тумане над Невой сиянье, Гром ослепительных побед, И торжества, и страшных бед Безумное чередованье. Век Александра, славный век. В снегах — подснежники свободы, В цепях согбенные народы — И вдруг иного ритма бег Сломил державинские оды. Два благородные орла — Двуглавый и другой, не русский, В ширь распростершие крыла, В бою столкнулись — и взошла Погибель над землей французской, И вот, чрез полтораста лет, Слежу стрелы Вандомской взлеты И арку гордую побед Там, где войны недавней след Стер песнопенья позолоты. О, Франция. Твой тяжкий бред Сегодня прежнего темнее И лебедей версальских шеи, Как королевские лилеи, Склонились — и надежды нет. Но ведает душа земная, Что Кобленц, Прага и Париж — Изгнанье и чужбина злая — Залог того, что Ты нас знаешь, Что Ты избранникам даришь Тернистую дорогу к раю. Декабрь 1962, Париж

«Каким скупым и беспощадным светом…» (2-й вариант)

Каким скупым и беспощадным светом Отмечены гонимые судьбой, Не признанные критикой поэты — И Анненский, поэт любимый мной. О, сколько раз в молчанье скучной ночи Смотрел он, тот, который лучше всех, На рукопись, на ряд ненужных строчек, Без всяческой надежды на успех. Нам так мучительно читать, с какою Любезностью, став с веком наравне, Он прославлял восторженной статьею Баяна, что гремел по всей стране, И шёл в тот парк, где муз следы святые И память прошлого хранила мгла, А будущая музыка России Его и Блока с нежностью ждала.