- Ну и что, ну и что, - сказала она, подтирая уголками платочка потекшую тушь, - я же не виновата, что искусство плача напрочь утрачено моими современниками…

 Я опрометчиво хихикнул. И сразу же нарвался на бурный экспромт.

 - А что если сегодняшняя мода смеяться напоказ и стыдливо прятать слезы - не показатель маскулинности духа, а всего лишь маркер душевной трусости, а? Помнишь, как рыдают герои в «Илиаде»? А рыцари средневековой Европы? А самураи в старых сказаниях? Даже эти непробиваемые узкокглазые чуть что, в своих легендах «окропляли рукава своего кимоно»! – зеленые глаза горели праведным гневом.

 - И, знаешь что! Иногда у меня возникает подозрение, что обезьяна произошла от человека, взявшего «курс на позитив»!

 Сама она была потрясающе легкой, во всех смыслах. Со стороны, наверно, это выглядело ужасно банально, как в покетбуке про любовь. А я таял от мысли, каким прекрасно предсказуемым и восхитительно обычным может быть мир, когда тебе предлагают в нем роль влюбленного идиота.

 Встречать! касаться! засыпать! заниматься! курить! просыпаться! ходить в магазины! мечтать! мыться! надеяться! смеяться! Ее присутствие ставило восклицательный знак после каждого глагола моей жизни.

 Мы часто бродили по городу - она оказалась фанаткой пеших прогулок, и сбегала из дома в любую погоду, в самый лютый питерский ливень.

 Тогда же неожиданно выяснилось, что в Петербурге действует целая секта людей дождя, которые любят гулять в ливни. А однажды мы встретили одинокую старушку, строго читавшую книгу на лавочке у Петропавловки во время грозы. Она держала зонтик, как королева Великобритании.

 В хорошую погоду мы бродили по крышам. Нагремевшись железом под ногами, садились на самом краю и смотрели на город с высоты птичьего помета.

 Искра любила глазеть в чужие окна. Зрение у нее было как у эльфа, а для особых случаев Искра таскала на шее ремешок с украденным театральным биноклем. Мы подглядывали за творческими непотребствами художников в мансардах, как-то увидели голую квартиру, в которой разъезжал голый мужчина на велосипеде, наблюдали за семейными ссорами и перемириями.

 - Зачем тебе все это?
– как-то спросил я Искру, с любопытством разглядывавшую квартирку свихнувшейся на розовом цвете блондинки. Все ее комнаты были заклеены розовыми обоями, девушка носила карамельные наряды, а лежавшая на розовом диване розовая болонка казалась лохматым хамелеоном.

 - Мне нравится то, что не помещается в моей голове, - сказала она серьезно, - в каждом окне целый мир. Только попробуй представить, что видишь, как на Новый год в каждом окне в полночь открывают шампанское! Это все равно что представлять бесконечность космоса... Будто бесконечное падение...

 Наклонила над краем, покачнулась вдруг, и я едва успел поймать тонкую руку. Вместо Искры с высоты грохнулось мое вывалившееся из пяток сердце.

 Она была такой же странной, как этот город. В первую ночь нашего знакомства выяснилось, что она спит на полу. "Почему?" - "К земле ближе" - "Ты буддистка?"

 Кем она только ни была. И, конечно же, буддисткой.

 С месяц спустя после нашей первой встречи она позвонила и решительно объявила, что должна мне кое-что показать. К тому времени я знал, что после этих слов от Искры можно ожидать чего угодно.

 - Мы идем знакомиться с настоящей буддийской монахиней!
– прокричала она, как всегда бросившись на шею (иначе встречаться не умела) у метро.

 Я пожал плечами - спорить с ураганами бесполезно. Если бы я заранее знал о том, что произойдет через несколько дней после того, как открою дверь в неприметный районный ДК, то бежал бы от этого места без оглядки.

 Но я не знал.

 И даже не догадывался.

 Эдуарда я увидел сразу же, как только переступил порог большого зала, где и должна была состояться встреча с монахиней Сохо. Ворон сидел в первом ряду желающих приобщиться к восточной мудрости. Мы с Искрой слегка припозднились и, стараясь не шуметь, пристроились к последнему ряду.

 Монахиней оказалась обритая молоденькая девчонка. Голая голова делали ее похожей на улыбчивого сперматозоида, которого зачем-то нарядили в черное кимоно.

 В темном зале клубился пряный дымок восточных благовоний, у стен дрожали бледные язычки нескольких свечей. Вкрадчивая музыка, призывавшая к духовному поиску, напоминала саундтрек к дорогим порнофильмам. Я было открыл рот, чтобы поделиться этим наблюдением с Искрой, но вовремя осекся.

 Монахиня показывала, как складываться в «лотос» и держать спину прямо, а потом приказал повернуться к стене – «это символизирует вселенское одиночество каждого из вас».

 - Сосредоточьтесь. Кто владеет своим дыханием, тот владеет всем миром.