***

Так и началась эта сумасшедшая жизнь.

Двести микроциклов убили на попытку подобрать смесь для кормления, вроде даже появились наметки, как решить эту задачу, когда количество выделений из Личинки резко возросло, и она начала резко слабеть – потеря жидкости шла быстрее, чем удавалось ее вливать.

Так что следующий малый цикл встречали под аппаратом, вливающим физ-раствор и глюкозу прямо в кровеносную систему, хорошо хоть, вовремя вспомнили про такую возможность. Удивительно, но, даже сильно ослабев, Личинка не унывала и даже пыталась играть, что добавляло заботы – чтобы не выдернуть канал подачи лекарства или чтобы в него не попал воздух.

Потом начались эксперименты с синтезом белковых смесей, благо кто-то из студентов приволок с собой некоторые «деликатесы», которые и послужили основой, врачи «иных» данный состав одобрили.

Врачи-то одобрили, а вот пищеварительный аппарат Личинки – нет. В итоге про сон забыли все – мающийся животиком грудничок, это стихийное бедствие. Хорошо хоть, вовремя «внешние консультанты» подсказали проверить получившийся препарат на какой-то загадочный параметр, именуемый «жирность», после чего все присутствующие узнали много новых слов и то, что ЭТОнадо разбавлять минимум в четверо.

Дальше было много чего – например, понимание простого приема, что после еды личинку надо подержать вертикально, легко постукивая в место прикрепления к телу верхних лапок, стоило трехкратного заезда в реанимацию. Еле откачивали после того как малыш вдыхал отрыгнутую пищу.

А потом начались тяжелые аллергии – сама среда Улья с его химической регуляцией, норовила уничтожить вторгшуюся «иную» жизнь. В итоге Исследователь оказался в полной изоляции – даже воздух поступающей в специальную камеру, в которой не осталось ни одного «природного» компонента, синтезировался химически из первичных элементов. А самому пришлось нарядиться в тяжелый скафандр, но тут Личинка в ответ отказалась принимать пищу, пока он не разоблачился.

Одним словом – было весело. Уже позже выяснилось, что в этой круговерти он умудрился даже проспать визит Матери. Как оказалось – он умудрился пропустить несколько ее личных обращений из-за сильного смещения приоритетов, в результате чего Мать не выдержала и вместе с несколькими сотнями Рабочих пришла посмотреть, что тут творится.

Целиком в камеру, где возились с Личинкой, она, разумеется, не влезла, но засунуть голову и переднюю пару лап смогла, как и полюбоваться на устроенное безобразие. Задумчиво выслушала жалобы на нарушение субординации «этим трутнем», оценила состоняние ничего вокруг не видящего, из-за физического переутомления и информационной перегрузки, Исследователя.

А потом просто щелкнула жвалами, отхватив нахалу пятую часть левой антенны (на что тот и внимания не обратил), да объявила «проигравшую поединок за лидерство особь» - Третей Царицей. После чего строгая внутренняя жизнь Улья перестала испытывать диссонанс, и все вернулось в заведенные издревле рамки.

Но всему в этом мире приходит конец, а дети приходят в этот мир, чтобы жить, и с изрядным запасом такого желания. Ну, а если «пациент по-настоящему хочет жить, то любая медицина бессильна», так что даже полное незнание, как надо обращаться с детьми, помноженное на всю мощь науки, не смогли преодолеть желание жить маленького котенка.

Последние малые циклы могли бы быть даже приятны, на фоне того, что творилось раньше, но Исследователь уже ничего толком не соображал. Он просто ждал тот миг, когда в систему войдет, наконец, этот чертов сухогруз, и можно будет с чувством выполненного долга протянуть лапы.

И миг этот был уже близко. Дело в том, что расположение Улья сыграло очередную злую шутку – для того, чтобы прибыть быстро, корабль должен был иметь или очень мощный двигатель, или очень большую массу. Большинство близких кораблей идалту на это было неспособно. Вот и гнали сюда древний лихтеровоз, сняв его с каботажных рейсов в неизвестной дали.

Конечно, любой корабль любого Улья спокойно мог преодолеть ограничения этого места, но для этого ему надо было сначала прыгнуть к одному из миров идалту, забрать пассажиров и лететь через весь освоенный космос к окраине – в итоге выходило еще медленней, чем те полтора десятков малых циклов, что сюда добиралась древняя развалина.

Но вот, наконец, к портовому терминалу пришвартовалось нечто, совершено невозможное по очертаниям, сказаны пролетевшие мимо сознания слова благодарности, лихтер бросил в качестве «подарка» часть груза и, приняв в качестве ответной любезности несколько контейнеров с редкими материалами, ушел в прыжок, забрав с собой самый дорогой груз.

При передаче ее неожиданно спросили об имени малыша. Что, честно говоря, поставило всех в тупик. Пришлось выкручиваться:

– Зяблик.

Несколько идалту ошарашено переглянулись.

– Хорошая птичка, ему идет.

– Да это, собственно, из-за другого. Холодно ему тут у нас, зяб он очень, вот и сейчас… - И погладила по спинке мелко трясущуюся Личинку, хотя давно уже разобралась, что «зяб» малыш не от холода, а от страха в необычной обстановке.

Хотелось, если не попрощаться, то хотя бы увидеть «звездочку» перехода, закрывающую очередную главу в жизни, но организм подвел и впал в стазис прямо во время торжественного прощания. Так и отволокли ее в опустевшую лабораторию Рабочие, прямо с торжественного парада по случаю передачи «спасенного» представителям его вида.