– Вся эта твоя вера - сплошная утопия! Причем, гораздо большая, чем остров Тапробана Ямбула или государство Солнца Аристоника! Ты только сам… сам, - Клодий несколько раз постучал себя согнутым пальцем по виску, - а не чужим умом, подумай, к чему призывает этот твой Иисус Христос? К какому-то непонятному покаянию, к наиглупейшему самоотречению, к безрассудному уходу от всего того, что только может быть дорого и приятно в этой жизни. А главное…

Клодий, видимо, бравший в свое время уроки у хороших риторов, сделал многозначительную паузу, чтобы подчеркнуть всю важность того, что он скажет сейчас, и повысил голос:

– Он призывает - к любви! И к кому? К тому, кто не может отплатить тебе добром! Но это еще полбеды, это еще можно как-то понять. Признаюсь, мое сердце тоже не из камня, в нем иногда бывает жалость. И хотя я придерживаюсь многовекового убеждения наших предков, что подача милостыни – есть признак малодушия и слабости, все-таки иногда подаю ее… Но ведь Он предлагает любить – и ненавидящего тебя, творящего тебе зло, более того, убивающего тебя!!! Это-то как прикажешь понять?!

Клодий знаком попросил Альбина наполнить им кубки из стоявшего на столике кувшина, отпил глоток и продолжил:

– Ну разве не утопия призывать к такой любви в мире, который извечно наполнен злом? Где между людьми всегда отношения строились по принципу «око за око и зуб за зуб»? Где человек человеку - волк! Где все построено на праве сильного! Или ты забыл, что мир никогда не знал снисхождения к слабым? Тогда давай вспомним, что говорили об этом величайшие умы всех времен и народов? Даже благороднейший среди древних мудрецов Платон, замысливая свое идеальное государство, был уверен, что все нищие должны быть изгнаны из него, а бедных не должно туда принимать, если они больны. А Плавт? «Плохую услугу, - говорил он, - оказывает бедному тот, кто дает ему есть и пить, потому что то, что он дает ему, только ухудшает и удлиняет ему жизнь к его бедственности». Тебе мало авторитетов? Хорошо, можно добавить. Аристотель – я надеюсь, ты не будешь спорить с тем, что это вершина человеческой мудрости? – считал, что гнев и месть – законные страсти. Без них, по его убеждению, не было бы сильных побуждений к добру.

Клодий допил кубок до дна и с видом победителя посмотрел на Альбина:

– Ну что, я сумел заглянуть в самую суть вопроса, поднимаемого в этих книгах?

– Да, - кивнул тот.

– И, надеюсь, сумел убедить тебя?

– Нет, - отрицательно покачал головой Альбин.

– Нет?!
– изумился Клодий.

– Если бы наша жизнь заканчивалась смертью, то во многом ты действительно был бы прав, - слегка поклонившись, сказал ему Альбин.
– Тогда действительно, главное в жизни было бы то, что ты назвал самым дорогим и приятным, и можно было бы преследовать только собственные интересы, нисколько не заботясь о других. Расталкивать всех, идти по головам, предавать, убивать, грабить! Лишь бы только счастливо прожить здесь! Но видишь ли…

Альбин тоже был неплохим ритором. Он старательно выдержал паузу и, глядя прямо в глаза собеседнику, сказал:

– Все дело в том, что человек создан не для каких-то нескольких жалких десятилетий, а - для вечной блаженной жизни. Вот к ней-то и призывает идти Иисус Христос! И более того, Своей проповедью, крестной смертью, Своим воскрешением из мертвых сделал всё для тех, кто уверует в Него и последует за Ним до конца! Даровал – Вечность!

– М-да… - выслушав Альбина, задумчиво сказал Клодий.
– Лет сто или двести назад мои предки не стали бы и слушать тебя, так как римляне вообще не верили в бессмертие человеческих душ. Но времена поменялись. Влияние эллинов и восточных народов проникло в глубины наших грубых сердец. И лично я умом допускаю, что после смерти есть жизнь. Да и страшно было бы жить без такой веры. Хотя, честно говоря, серый унылый аид, с бесцельно бродящими по нему тенями, никогда не вызывал во мне особого восторга. Но все же лучше это, чем вообще ничего. А ты… - Клодий впервые с интересом посмотрел на Альбина, - вроде бы, предлагаешь что-то иное?

– Не я, а Христос! – с несвойственным для него жаром воскликнул тот.
– И не просто предлагает, но и ведет нас туда!

Клодий резко наклонился вперед и, едва не опрокидывая кувшин, с досадой ударил кулаком по столу.

– Не понимаю - откуда у тебя эта убежденность! Ведь раньше ты не был христианином?

– Не был!
– подтвердил Альбин.

– А почему вдруг стал?

– У Бога не бывает ничего «вдруг»!

Поправив Клодия, Альбин немного помолчал, собираясь с мыслями, и в свою очередь спросил:

– Помнишь, два года назад ты отправил меня по одному очень важному и опасному делу на Кипр?

– Да! И ты блестяще выполнил его, – похвалил Клодий.
– Сам я не рискнул ввязываться в такое опасное предприятие. Но ты удвоил мое богатство и вернулся в Рим с целым состоянием! Другой на твоем месте исчез бы и обосновался где-нибудь на окраине римского мира богатейшим человеком!