Да и подруги, как поняла она, совсем не возражали против этого…

А потом, когда после долгого перечисления поминаемых о здравии, вдруг первым на весь храм в молении о упокоении зазвучало: «Новопреставленной Веры!», она закаменела, побледнела, впервые, наверное, поняв всю невозвратимость потери. А может, и то, что и с ней когда-то тоже случится такое. И стала мало чем отличаться от лежавшей в гробу сестры…

А служба шла своим чередом.

Хор медленно спел «Херувимскую песнь», затем, после молитв, на которые певчие откликались: «Господи, помилуй!» и «Подай, Господи», весь храм, как один человек – дружно и почти без передышки речитативом пропел «Символ Веры» - «Верую во единаго Бога Отца…». Потом, опять после возгласов священников и пения хора – «Отче наш».

После этого отец Игорь причастил несколько человек, среди которых особенным благоговением отличался один мальчик. Судя по всему, тот самый, о котором рассказывала Александру в первый день Ирина...

И, наконец, люди стали подходить к кресту, как всегда, торопясь потом поскорей выйти из храма.

Александр растерялся: неужели все так и уйдут, не попрощавшись с Верой?

Но тут к гробу подошел с кадилом отец Лев и зычно возгласил:

«Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков».

«Аминь!» - на ходу подстраиваясь друг под друга, отозвались проследовавшие за ним певчие.

Настал черед читать Александру.

И он, с отчаянием видя, что храм скоро может совсем опустеть, на всю мощь – спасибо архимандриту, который учил его читать в огромной храме под рев работавших отбойных молотков, так громко, что вздрогнул даже отец Лев, начал:

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!

Такое необычное чтение мигом привлекло внимание всех, кто еще был в храме. Люди подошли к гробу, снова окружив его плотным кольцом. И оказалось, что тут еще было многолюдно.

К тому же, стали возвращаться даже те, кто уже вышел на паперть.

И тут… словно кто-то невидимый явственно обнял Александра за плечи, да так – что дрожь пошла по всему его телу!

Это было чувство, с которым невозможно было сравнить ни одно из земных ощущений – что-то неземное или, точнее, надземное.

Оно длилось всего одно или несколько мгновений и быстро исчезло, но – опять-таки чудо, которое нельзя объяснить словами! – словно продолжая оставаться в нем навсегда.

Потрясенный этим, Александр даже не заметил, как прошла панихида.

Как потом говорил ему Сергий, ни один человек не ушел после службы совсем. Все остались и проводили Веру.

А он, словно во сне, продолжая жить тем необыкновенным ощущением, снова под пение: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!» - только теперь грустное и протяжное - помогал парням-алтарникам выносить гроб и ставить его на кузов машины.

Лидия, не пожелав в этот последний час даже на минуту расставаться со своей сестрой, пожелала ехать рядом с гробом. Но, поднимаясь на кузов, стала навзничь падать на асфальт. И, если бы не помощь вовремя подхватившего ее Александра, неизвестно, чем бы все это для нее закончилось…

Потом было кладбище. Оканчивание рытья могилы, в котором тоже принял участие Александр. Короткие надгробные речи… Вопль Лидии, когда заколачивали крышку гроба…

Ее отъезд вместе с подругами…

Кто-то, кажется Сергий, подвез до города и его…

Очнулся он только перед большим магазином и, машинально сунув руку в карман, увидел, что в нем еще оставались деньги Веры.

«Может, купить себе от нее подарок - на память? – мелькнула мысль. Но он, вспомнив Веру, ее сестру, подруг и тех, кто был сейчас на поминках, и куда нужно было идти сейчас и ему, тут же отогнал ее: - Нет, - я лучше вот что на них сделаю!»

И сжав деньги в кулак, решительно шагнул в магазин.

5

– Вот! – входя в большую комнату, где теперь за составленными воедино столами сидело много людей, протянул он большой тяжелый пакет. – Это вам от Веры!

Сидевшие – одни со страхом, другие с недоумением, третьи изумленно уставились на него.

И он, доставая из пакета: большие зеленые яблоки, копченую скумбрию, орехи, объяснил:

– Это все то, что так хотела поесть, но уже не смогла!

Люди одобрительно закивали головами, зашевелились.