Зато Сергей Сергеевич возмутился сразу за двоих:

— Да ты хоть понимаешь, что говоришь? — не зашептал — зашипел он.

— А что я такого сказала? — удивилась мама. — В университете девушки его уровня. Многие — дети добившихся высоких постов и положения в обществе родителей. То есть, еще и нашего круга. В общем, так, — решительно поднимаясь, сказала она сыну. — Я тебе сейчас все подготовлю: выглажу лучший костюм, рубашку, достану папин галстук-бабочку, в котором он получал государственную премию, ботинки до блеска начищу. Хотя у меня сегодня давление… А там смотри сам. Жаль или не жаль тебе мать после таких трудов…

Сергей Сергеевич хотел остановить ее.

Будучи человеком, готовым отдать людям последнее, собрался даже сказать, что это, собственно, его любимый галстук, в котором он надеется получить еще не одну премию!

Но мама, всем видом подчеркивая, что не желает больше никого слушать, уже направилась к платяному шкафу.

Весь день она старательно гладила утюгом костюм, да не одну, а сразу несколько — на выбор для сына! — рубашки.

Чистила, хотя всегда говорила, что у нее от пахучего черного крема аллергия, обувь.

Разве что только пылинки не сдувала!

Но зато за пару часов до начала студенческой вечеринки все было готово.

Стас, всегда жалевший маму и не желавший огорчать хоть ее, оделся, обулся во все это…

И когда до выхода из дома оставалось всего-навсего несколько минут…

И он, по давней русской традиции, уже в прихожей осторожно — Стасик, не помни брюки! — присел перед дорогой…

В его комнате внезапно раздался телефонный звонок.

— Ванька?! — ворвавшись к себе, даже не поверил своим глазам, посмотрев, от кого звонок, Стас.

Но это был, действительно, он — его друг.

Только… голос какой-то другой.

Важный.

Солидный.

Будто он повзрослел лет на двадцать, а то и больше, за каких-то полмесяца, пока они не общались по телефону.

Говорил Ваня, словно рапортовал, то и дело вставляя армейские слова.

Все у него прекрасно.

По штатному расписанию.

Настроение бодрое.

Почему не звонил? Был занят…

— По службе, ваше благоогородие? — с насмешкой уточнил Стас.

Тут Ваня слегка замялся.

И сказав, что потом все расскажет, добавил, что звонит с вокзала, так как следует гражданским эшелоном в населенный пункт Покровское, представляться по случаю окончания срочной службы родителям и сестре.

— Кстати, Ленке-то что передать? — наконец, нормальным человеческим тоном спросил он. — Чмокнуть что ли от тебя в щечку?

И тут уже Стас, разом сникнув, как робот ответил:

— Если не хочешь ей испортить радость от встречи, то лучше вообще не говори, что звонил мне.

— Это еще почему? — опешил Ваня.

— А потому что она больше меня ни слышать, ни видеть не хочет!

— Чего-о? Это еще с какой стати?!

— Я и сам бы хотел это знать…

— Во новости! — становясь прежним Ванькой, протянул друг. — Ну я ей покажу!

— Да не надо ей ничего показывать… Она и сама не меньше меня переживает, — попросил Стас, уже жалея, что поддержал этот разговор.

Но Ваня, словно был на гарнизонном плацу, прикрикнул:

— Отставить! А ну-ка подожди немного…

Голос его отдалился.

И тут…

Стас явно услышал еще один, другой — женский голос.

Той девушки, которая разговаривала с ним со свадьбы.

Она что-то возражала Ване.

Но тот и ее мигом поставил на место.

— Разговорчики в строю! Это мой друг, и этим все сказано!

И его голос снова стал близким.

— Значит, так, — решительно заявил он. — Принимаю командование на себя! Все финрасходы тоже. От тебя только требуется собрать вещмешок, то есть сумку, и продиктовать данные твоего паспорта.

В голосе Вани появилось что-то такое неумолимо властное, с нотками жестче любого металла, что Стас не мог противиться: даром, что не служил в армии, а чуть было невольно не встал по стойке «смирно».