— Но… — пропажа обнаружилась в объятиях Рощина. — Как же так…

Андрей пожал плечами, извини, друг, отпускать добычу он не собирался. На вечеринках у скульптора царили более чем свободные нравы. Кто первым, а кто вторым получит ту или иную девчонку значения не имело. Позже или раньше каждый имел ту, что хотел.

«Не велика беда, будет следующим. Для него так будет даже лучше», — подумал Андрей, укладывая барышню на одеяло, которое всегда хранилось в специальной нише в основания деревянной богини.

Нет, переменил он мнение чуть позже, с такой горячей штучкой соседу не совладать. Пусть устанет, тогда уж…Спасая соседа, Рощин не отпускал ненасытную девчонку всю ночь. И с удовольствием продолжил бы отношения дальше. Однако утром, когда Андрей проснулся, девушки рядом не было. Не появлялась она больше и на вечеринках у соседа. Подружка сказала «поезд ушел». Ушел, так ушел, хмыкнул Рощин, бегать за поездами он не привык.

…Андрей напрягся, постарался увидеть ту сцену, как бы со стороны. Иногда это помогало. Сейчас нет. Как ни старался, он не мог сказать определено: Татьяна ли была с ним тогда или другая женщина.

— Машенька родилась через девять месяцев после вашего свидания, — продолжила Валя. — Правда, буквально через несколько дней вернулся Геннадий. И, наверняка, сразу же уложил Таню в постель. От кого она забеременела сказать трудно. Но на 50 % это мог быть ты.

— Глупости, — не очень уверенно опроверг Рощин.

— Конечно, глупости, но это уже второй случай, когда вы занимались любовью, а потом Таня беременела.

— Третий, если считать ее нынешнее состояние.

Валентина поджала губы.

— Андрюша, ты с этим надо что-то делать!

— Что?

— Я не знаю. Но это еще не все, — следующие аргументы лежали в плоскости иррациональной. — Я была сегодня у этого алкаша-скульптора, рассматривала его деревянную дуру, возле которой вы кувыркались той ночью. У нее Танино лицо. Или, если хочешь, лицо твоей «Модницы».

— Тебе показалось.

— Сходи, проверь.

Рощин поднялся, стремительно направился, но не к дому скульптора, а к озеру и как был в одежде и обуви, рухнул лицом вниз в воду.

Валентина с сожалением посмотрела на брата. Бедненький.

— Не утони.

— Ерунда, — донеслось глухое бормотание.

— Эта богиня, кстати, прочим пялится на окна твоего кабинета.

— Чушь какая! — Андрей вернулся и снова сел рядом. — Кто пялится? Богиня? Да у нее глаза закрыты!

— Неплотно.

Тяжелое молчание увенчалось простым вопросом:

— Валечка, как же быть?

— Сам решай.

— Ты хочешь, чтобы я сделал экспертизу на отцовство?

— Какая разница чего я хочу, сам-то ты чего хочешь?

— Уже не знаю. Валя…

— Что мой хороший?

— Если…. — в голосе брата звучала мука, — если Таня делала аборт от меня, если она сейчас беременна от меня, если Маша моя дочка, может быть тогда и Никита мой сын?

Валентина нервно передернула плечами:

— Я тоже об этом думаю.

— Бред…. — Андрей сорвался и стремительно скрылся в темноте. О сестре, оставленной на задворках пустынного пляжа, он даже не вспомнил.

РОМАН

Поезд тронулся. Поплыл перрон за окном вагона. Замелькали фигуры провожающих. Надин сокрушенно вздохнула, визит к Люборецкому, на который она и Петя Травкин возлагали столько надежд, результатов не принес. За праздничным ужином, в честь гостей, у полковника начался приступ печеночной колики, затем разболелся желудок, поднялась температура. Затевать серьезные разговоры стало неловко. А потом и вовсе невозможно. Прохору Львовичу стало так худо, что он постарался выпроводить поскорее гостей. В первую очередь «выздоровевшую» от революции Ольгу.

В вагоне Надин открыла книгу, попыталась читать.

— Я пойду к Травкину, — объявила Ольга. — Мне с тобой скучно.

Спустя час Надин заглянула в соседнее купе. Ребята играли в карты, чему-то весело смеялись. Через три часа, проснувшись от странного беспокойства, она обнаружила, что племянница исчезла. Оля вышла от Травкина. и…словно испарилась.

Стараясь не паниковать, Надин, стояла в коридоре вагона, смотрела пустыми глазами в тьму за окном, отгоняла страшные мысли. Сбежать Ольга не могла, поезд двигался без остановок. Прыгать на ходу? На такую глупость, хотелось верить, девочка не способна.

— Не волнуйтесь, Надежда Антоновна, она вернется, — В голосе Пети звучало сожаление.

Грохнула железная дверь, соединяющая вагоны, в сумрачном тамбуре показались два силуэта. Мужчина, высокий, широкоплечий, привлек к себе тонкую женскую фигуру, прижал к груди, запрокинув голову, впился в губы.

Поглощенные друг другом, Оля и Снегирев не заметили присутствия посторонних. Не обратили внимания на удивленную Надин и смущенного Травкина. Последний, правда, быстро ретировался в свое купе.