Черезъ нсколько минутъ Сусанна уже сидла на удобномъ, мягкомъ кресл въ просторной комнат. Она боязливо осмотрла узорчатыя занавси, удивленно поглядла на постель, устроенную на диван, и напрасно старалась скрыть свою радость, что опять могла видть все, что длалось на двор и считать каждый мшокъ, который сваливали или нагружали.

Кети поглядла на свои маленькіе, золотые часы:

– Однако мн пора представиться въ вилл, а то я, пожалуй, попаду прямо во время ихъ чопорнаго чаепитія, – сказала она улыбаясь и вынимая изъ кармана перчатки. – Черезъ часъ я возвращусь и сварю теб тарелку супа, Сусанна.

– Этими хорошенькими ручками?

– Да, этими ручками, не воображаешь-ли ты, что я въ Дрезден ничего не длаю? Вдь ты знала г-жу Лукасъ, она нисколько не измнилась, и такая-же дятельная, какъ была прежде. Если бы ты могла видть ее! Она теперь докторша, какихъ мало на земномъ шар.

Съ этими словами она вышла, что-бы въ маленькой задней комнат снова надть кофточку и шляпу и отправиться съ визитомъ въ виллу.

На фабрик пробило пять часовъ, когда Кети и докторъ Брукъ вмст вышли на дворъ. Воздухъ былъ значительно холодне и старые, потертые солнечные часы, которые утромъ, оживая отъ весенняго солнца, такъ весело и отчетливо обозначаютъ время, приняли опять печальный, непріятный видъ.

Серебристый звонъ колокольчика у выходныхъ дверей, снова вызвалъ Франца на лстницу и его любопытная жена поплелась за нимъ, что-бы еще разочекъ посмотрть на свою вернувшуюся молоденькую госпожу. Кети просила ее во все время своего отсутствія внимательно наблюдать за больной, что та и общала исполнить.

Въ эту минуту что-то зашумло въ воздух, къ ногамъ Кети упалъ хорошенькій голубь и остался лежать въ безпомощномъ состояніи.

– Боже мой! Неужели конца не будетъ этимъ глупымъ продлкамъ? – сказалъ Францъ, поднявъ бдненькую птичку. – Посмотрика, жена, это кажется не изъ нашихъ, я такъ и зналъ. Что это за безбожники! Они подстрливаютъ прелестныхъ голубей больной барышни! Далъ-бы я имъ себя знать на мст коммерціи совтника! – Онъ погрозилъ кулакомъ по направленію къ вилл.

– Кто-же эта больная барышня, Францъ? И кто сметъ подстрливать ея голубей? – спросила Кети съ удивленіемъ.

– Онъ говоритъ про Генріэтту, – сказалъ докторъ Брукъ.

– А подстрливаютъ голубей изъ прядильной фабрики, – необдуманно брякнулъ Францъ.

– Какъ! рабочіе моего зятя?

– Да, т, которые дятъ его хлбъ, барышня! Это стыдно и гршно! Вотъ вамъ доказательство, господинъ докторъ, что тамъ за ужасный народъ! И съ ними вы хотите что нибудь сдлать добротою и ласкою, – нтъ, далеко вы, такимъ образомъ не уйдете! Что въ благодарность имютъ такіе честные люди какъ вы, за свою доброту? Общество смется надъ ними. Строгость нужна, далой ихъ всхъ! Вотъ мое мнніе, иначе нтъ исхода!

– Разв и здсь есть распри? – спросила Кети доктора, на губахъ котораго мелькала серьозная улыбка.

– Нтъ, дло не въ томъ, – отвчалъ онъ, качая головою, – многіе изъ работниковъ на фабрик, скопивъ небольшой капиталецъ, просили Морица, при раздл имнья, продать имъ по недорогой цн небольшой кусокъ земли, прилегавшій къ фабрик, съ тмъ, что-бы построить на немъ маленькіе домики для отдачи въ наймы бднымъ рабочимъ, которымъ положительно не по средствамъ нанимать квартиры въ город. Совтникъ далъ имъ общаніе, и это ему не трудно было исполнить, потому что желаемая полоса земли принадлежала къ его парку…

– Извините, господинъ докторъ, – что я перебиваю васъ, – сказалъ Францъ; – это-то именно и помшало ему. Я тотчасъ догадался, что президентша не согласится на это. Да кто-же добровольно захочетъ имть такое сосдство? И дйствительно, дамы въ вилл очень были недовольны этимъ предложеніемъ и отказали отдать свои земли въ аренду. Тамъ будутъ новыя постройки, – сказал он, – тмъ дло и кончилось. Между тмъ фабричные озлились и стараются мстить имъ чмъ только могутъ.

– Да, но какая жалкая месть! – Бдная птичка! – сказала Кети и взяла голубя изъ рукъ Франца.

– Жаль только, что грубость и необузданность отдльныхъ лицъ вредно отзывается на всемъ сословіи. Теперь нельзя будетъ упрекать президентшу въ томъ, что она не терпитъ вокругъ себя такого элемента, – говорилъ Брукъ печальнымъ голосомъ.

– По моему вы не совсмъ правы. Злые и мстительные люди встрчаются во всхъ сословіяхъ, – возразила молодая двушка съ живостью. – Я часто вращалась въ низкихъ классахъ; мужъ моей воспитательницы иметъ много бдныхъ паціентокъ и тамъ, гд, кром лекарствъ нужна еще другая помощь, туда отправляется моя милая докторша, а я конечно не отстаю отъ нее. Правда, что приходится видть много неблагодарности и невжественности, но часто встрчаешь и въ этихъ людяхъ честныя, благородныя чувства; – нужда и горе большею частію производятъ потрясающее дйствіе.

– Народъ этотъ вовсе не такъ бденъ, барышня, они отлично умютъ представляться, – прервалъ ее Францъ махнувъ рукою.

Кети молча смрила его съ головы до ногъ много-значительнымъ взглядомъ.

– Скажите пожалуйста, г-нъ Францъ, почему вы такъ стали важны? – сказала она съ ироніей. – Про кого вы такъ говорите? Разв вы сами не происходите изъ этого народа? Кмъ-же вы прежде были на мельниц? Рабочимъ, простымъ рабочимъ, которому не разъ приходилось молча выносить оскорбленія и несправедливости.