– Такое опредленіе жестоко и несправедливо, мы еще не на столько были связаны другъ съ другомъ. Я могу спокойно глядть теб въ глаза, потому что никто другой не вытснилъ тебя изъ моего сердца, но я не хочу сдлать насъ обоихъ несчастными.

– Не заботься, прошу тебя, о моемъ счастіи, или несчастіи, когда дло идетъ о чести, о самоуваженіи. Но теперь, прошу тебя прекратить этотъ разговоръ, ради твоей больной сестры.

Сказавъ это онъ отвернулся и подошелъ къ окну. Флора послдовала за нимъ.

– Генріэтта не слышитъ насъ, – сказала она, посмотрвъ на больную, утомленно лежавшую въ подушкахъ; казалось вншній міръ не существовалъ для нея. – Я должна слышать твой опредлительный отвтъ. Къ чему откладывать до завтра то, что можно сдлать сейчасъ?

Докторъ Брукъ мелькомъ посмотрлъ на нея и Кети удивилась той твердости и стойкости, съ которой онъ устремилъ свои светлые, глубокіе глаза на красивыя руки невсты, небрежно игравшія съ обручальнымъ кольцомъ.

– На что-же ты хочешь промнять тихое счастіе, ожидавшее тебя со мною? – спросилъ онъ неожиданно.

– Неужели ты этого самъ не знаешь? – сказала Флора разгорячившись и съ нетерпніемъ отбросила назадъ свои роскошныя локоны. – Я думаю ты видишь, что моя душа давно жаждетъ литературной славы. Если-же я выйду замужъ, то мн невозможно будетъ всецло отдаться своему призванію, съ этимъ ты должна согласиться.

– Удивительно только, что это призваніе возникло у тебя всего нсколько мсяцевъ тому назадъ, тогда какъ прежде…

– Ты хочешь сказать этимъ, что я двадцать девять лтъ могла спокойно прожить не добиваясь этой славы, – возразила она рзко и щеки ея сильно горли. – Суди меня, какъ теб будетъ угодно, обвиняй пожалуй нашу слабую женскую натуру, часто колеблющуюся до тхъ поръ, пока она не попадетъ на настоящій путь.

– Уврена-ли ты, что избрала себ дйствительно истинный путь?

– Совершенно уврена, – отвтила она твердымъ голосомъ.

Брукъ молча отошелъ отъ нея, взялъ со стола лекарство и приблизился къ кровати больной. Кети казалось, что молодой докторъ, подавленный внутренней борьбой, двигался какъ автоматъ. Хотя онъ и длалъ видъ, что не замчаетъ присутствующихъ, но ему, по всей вроятности, было очень тяжело, что эта сцена происходила при свидтел. Молодая двушка сама страдала отъ этого невольнаго присутствія, она нсколько разъ пыталась высвободить свою руку изъ судорожно сжатыхъ пальцевъ сестры, что-бъ бжать какъ можно дальше, но при самомъ осторожномъ движеніи, больная пугалась и вздрагивала.

Посмотрвъ на паціентку, онъ пытался пощупать ея пульсъ; желая помочь ему, Кети подложила свою лвую руку подъ локоть Генріэтты и при этомъ коснулась его правой руки. Онъ вздрогнулъ и такъ сильно поблднлъ, что она со страхомъ отдернула руку. Что это значило? Неужели нервы его были такъ раздражены, что онъ пугался каждаго наружнаго прикосновенія? Кети робко взглянула на него.

Тяжелый вздохъ вылетлъ изъ его груди, когда онъ подошелъ къ столу и поставилъ на него лекарство. Между тмъ Флора нетерпливо ходила по комнат и снова подошла къ доктору.

– Я, конечно, поступила очень необдуманно высказавъ теб, что у меня на душ, – сказала она, злобно улыбаясь; – Ты не признаешь женскую свободу, презираешь ихъ умъ и принадлежишь къ числу эгоистовъ, которые не могутъ выносить самосостоятельныхъ женщинъ.

– Да, особенно, когда она не можетъ быть ею…

– Что ты хочешь этимъ сказать? – спросила она, устремляя на него свои сверкающіе глаза.

Легкій румянець разлился по лицу молодаго доктора и брови его мрачно сдвинулись. Этотъ споръ, приправленный колкостями и упреками, становился для него пыткою. Но не смотря на то онъ отвчалъ ей спокойно, съ притворнымъ равнодушіемъ.

– Я хочу этимъ сказать, что каждая умная женщина, прежде чмъ стремиться къ самосостоятельной жизни, не должна нарушать принятыя на себя обязанности и семейное счастіе. Для этой самосостоятельности нужна сильная, твердая воля, положительное отреченіе отъ женскаго тщеславія и кокетства и кром того истинное дарованіе и талантъ.

– А ты, конечно, сомнваешься въ моемъ дарованіи и талант?

– Скажу теб только, что я читалъ твои статьи о женской эманципаціи и о рабочемъ класс, – сказалъ Брукъ рзкимъ голосомъ.

Флора отшатнулась, какъ будто увидла передъ собою острый ножъ.

– Почему ты можешь знать, что прочитанныя статьи написаны мною? – спросила она неровнымъ голосомъ, – я никогда не подписываю своего имени.

– Да, но весь свтъ знаетъ твои статьи гораздо раньше, чмъ он появятся въ печати.

– Положимъ, что ты и читалъ ихъ, но почему-же ты никогда не говорилъ со мной о моемъ литературномъ призваніи и даже ни разу не удостоилъ мои статьи своею критикою?

– Но разв это могло-бы заставить тебя отказаться отъ писательства?