Комната, куда помстили Генріэтту была большая, свтлая, съ потертыми полами, полинявшими стнами, бывшими когда-то розоваго цвта и съ старомодною печкою изъ черныхъ изразцовъ. На окнахъ висли новыя ситцевыя занавси, – единственная роскошь, которую тетушка дозволила себ, перехавъ въ новое жилище. Въ изголовьяхъ постели стояли старыя ширмы выклеенныя китайскими фигурами, а по стнамъ висли въ простыхъ деревянныхъ рамкахъ картинки идиллическаго содержанія.

На молодомъ лиц доктора отражалась серьезная озабоченность. Ему стоило много труда, чтобъ привести Генріэтту въ чувство; наконецъ она раскрыла глаза, тотчасъ-же узнала его, но слабость ея была на столько велика, что она не въ состояніи была поднять руку съ одяла.

Брукъ немедлено послалъ рабочаго въ виллу Баумгартенъ, что-бъ извстить президентшу о случившемся.

Чрезъ полчаса она явилась. До появленія важной дамы, въ комнат больной не произносилось ни одного слова; Флора стояла у окна и упорно смотрла вдаль, Кети молча сидла въ кресл, не спуская глазъ съ кровати больной, а тетушка едва слышными шагами ходила взадъ и впередъ, исполняя порученія доктора.

Президентша казалась очень взволнованною и видимо испугалась, посмотрвъ на смертельно блдное лицо Генріэтты, которая не подняла даже вкъ при ея появленіи.

– Скажите, ради Бога, какъ это все случилось? – спросила пожилая дама громкимъ голосомъ.

Флора отошла отъ окна и начала разсказывать, какъ напугали ихъ въ лсу женщины, грозившія убить ихъ, и по ея описанію она ни на одну секунду не потеряла мужества и храбро защищалась отъ разъяренныхъ фурій [11] .

Между тмъ президентша вн себя ходила взадъ и впередъ по комнат и не замчала, что ея длинный, шелковый шлейфъ, волочась по крашенному полу, производилъ шумъ, непріятно дйствующій на больные, возбужденные нервы.

– Что-же скажетъ на это нашъ филантропъ [12] ? – сказала она остановившись и смотря на доктора. Но Брукъ не удостоилъ отвтомъ ядовитый вопросъ президентши; казалось вс его мысли сосредоточились на больной, жизнь которой висла на волоск.

Президентша снова подошла къ кровати и съ сдержаннымъ дыханіемъ, нагнулась къ больной.

– Мн кажется, докторъ, что состояніе больной весьма опасно, – сказала она посл минутнаго молчанія. – Не нужно-ли пригласить на консультацію моего друга, медицинскаго совтника Бера? Вы, вроятно, не будете противъ этого?

– Нисколько, – отвчалъ онъ, положивъ руку больной на одяло; – я обязанъ сдлать все, что можетъ успокоить васъ.

Съ этими словами онъ вышелъ, что бы послать за требуемымъ врачомъ.

– Кому изъ васъ пришла въ голову глупая мысль: отнести сюда Генріэтту? – сердито спросила президентша, какъ только дверь затворилась за Брукомъ.

– Тутъ виновата одна Кети, – возразила Флора съ досадою. – Теперь по ея милости придется просиживать цлые дни въ этой старой хижин!

– И какой смыслъ, положить бдное созданіе прямо противъ этой чудовищной печи? Къ тому же эти рожи на стнахъ, которыя и здоровому человку внушаютъ страхъ.

За тмъ пожилая дама повернулась и осмотрла кровать.

– Постель еще сносна, блье чисто и довольно тонко, но я все таки пришлю сюда стеганое, шелковое одяло Генріэтты. Не мшаетъ тоже принести мягкое кресло для медицинскаго совтника и перемнить умывальникъ. Это простой фаянсъ! – замтила она, едва дотрогиваясь до опрятной посуды. – Боже, какая обстановка у этихъ людей! и они не тяготятся этимъ. – Не желаешь-ли ты чего нибудь, дитя мое? – прервала она себя и приблизилась къ больной.

Генріэтта слегка приподняла голову и осмотрлась вокругъ, но скоро опять закрыла глаза и оттолкнула бабушкину руку, собиравшуюся приласкать ее.

– Упряма, какъ всегда! – замтила президентша и сла на стулъ возл кровати.

Медицинскій совтннкъ Беръ не долго заставилъ себя ждать; но былъ чрезвычайно озадаченъ видть свою старую подругу въ маленкомъ домик возл рчки, пока ему не разсказали о случившейся катастроф.

Это былъ красивый старикъ, съ весьма сдержанными манерами, но гордый и надменный во всхъ своихъ движеніяхъ. Онъ былъ лейбъ медикомъ герцога, получилъ за свои заслуги дворянство, множество орденовъ, брильянтовъ и золотую табакерку.

– Да, это очень важно! – промычалъ онъ, приближаясь къ постели съ озабоченнымъ видомъ. Потомъ онъ нагнулся и принялся выслушивать ея грудь, при чемъ паціентка сильно стонала.

Докторъ Брукъ молча стоялъ возл него и брови его мрачно сдвигались при каждомъ болзненномъ стон Генріэтты; онъ очень хорошо зналъ, что долговременное изслдованіе было въ настоящее время совершенно излишнимъ.

– Позвольте подлиться съ вами моими наблюденіями, господинъ совтникъ, – сказалъ онъ настойчивымъ тономъ, желая избавить паціентку отъ мученій.