— Ты считаешь его ясновидящим, — бормочет Лиза.

— Да, — печально киваю я. — Странно, но, пожалуй, мне всегда немного хотелось на нее походить.

— Почему? — со злостью спрашивает Лиза и делает глоток пива.

— Да ладно тебе, успокойся.

— Она, мягко выражаясь, дешевая шлюха. Мы с Бонни и Кристалом знали это с самого начала, — говорит Лиза и самодовольно поправляет лифчик своего бикини цвета лайма, а затем играет браслетом с брелоками. Лиза нервничает, когда чем-то расстроена.

— Успокойся, Лиза, она веселая, забавная и уверенная в себе.

— Ты тоже, — с нажимом говорит Лиза.

— Нет. Уверенности мне не хватает.

— Только потому, что ты сама подрываешь свой авторитет, — серьезно говорит Лиза.

Она убирает «Страх и трепет» и потягивается. Ее стройное тело напрягается. Потом Лиза вытягивает пальцы ног и вдруг вскакивает в возбуждении.

— Теперь переходим к более серьезным вещам, — объявляет она.

Я поднимаю бровь:

— Да?

— Как будем развлекаться сегодня вечером?

— Развлекаться? Задача не из легких, ты не находишь?

— Чепуха! Нам нужно как следует встряхнуться.

— А как насчет того, чтобы с кем-нибудь познакомиться?

— Это второй вопрос. Не забегай вперед.

— В «Джипси» мы не пойдем, — быстро говорю я. «Джипси» — это бар для старшеклассников, на фоне которых йельцы, которых многие считают придурками, выглядят ангелами.

— Я не собиралась даже предлагать, — огрызается Лиза. — Я думаю, что нам нужно нечто более стимулирующее.

— И в «Редхот пони экспресс» я тоже не пойду, — добавляю я. В последний раз мы выпили мартини и отправились на мужское стриптиз-шоу, которое проходит в «Жабе» дважды в год «Ред хот пони экспресс» пони не предлагал, но жара там стояла градусов, наверное, сто. Мужчины, одетые строителями, раздевались до ярко-розовых трусов-тонг и тыкали нам в лицо своими небритыми причинными местами. Запах пота от их яиц плохо сочетается с четырьмя мартини и пустым желудком. Ушли мы рано и поели фалафели [34] в «Мамунсе» — ресторане с кухней Среднего Запада на рынке Нью-Хейвена.

— Поверь мне, — говорит Лиза, отбрасывая назад волосы, — одного посещения «Редхот пони экспресс» было достаточно.

— Сегодня суббота. Остается только «Жаба».

— Надоела! Ка-а-ак надоела! Я устала от этой «Лягушки».

— Лиза, — медленно произношу я.

— Да?

— Кажется, Почтальон может по-настоящему мне понравиться. Очень.

— Ты даже не знаешь, как он выглядит.

— Но он меня понимает. Как ты. Или Кристал. И я могу с ним разговаривать. И писать. Да все что угодно… я могу, и это здорово. У меня нет чувства, будто я живу какими-то ожиданиями, понимаешь? С ним все получается так естественно. Я знаю, это звучит глупо, но…

— А вдруг у него волосатая спина или… или кольцо в соске? — высказывает предположение Лиза.

— И то и другое поправимо. Она улыбается:

— Рискуй! Рискуй всем! Не обращай внимания ни на чье мнение. Сделай то, что для тебя всего труднее. Думай о себе. Смотри правде в глаза. — Тут она делает паузу. — Кэтрин Мэнсфилд.

— Кто это?

— Моя дорогая, это всего лишь одна из самых знаменитых писательниц, когда-либо рождавшихся в Новой Зеландии.

— Ну конечно.

— Если тебе это нужно, попытай счастья. Вот все, что я хочу сказать.

— Очень верно замечено, — отвечаю я. Я и так уже многим рискую с этим анонимом. Чуть больше риска, чуть меньше — какая разница. Хотя, возможно, легче действовать, когда у человека нет ни лица, ни имени. Возможно, тогда риска вообще нет.

Лиза прищуривается на солнце и сморит на быстро облупляющийся маникюр, я же тем временем размышляю.

— Так все же что ты хочешь сделать? — спрашиваю я, нарушая молчание.

— Придумаю что-нибудь. Твоя задача быть готовой ровно к десяти вечера. Мы выпьем у тебя в комнате, поэтому приготовь что-нибудь приличное. Никаких глупостей типа «Дубры».

— Ты хочешь сказать, что это ночь «Серого гуся»? — спрашиваю я.

— Да, — мрачно отвечает Лиза.

Сейчас 11.45, и мы с Лизой уговариваем по четвертому «Серому гусю» с содовой, тремя оливками и лимоном.

На моем компьютере ярко высвечивается предупреждение «50 центов», а мы развлекаемся в клубе (моя комната) с бутылкой шипучки («Серый гусь»).