— Замолчи, старая карга! — взвизгнул Филимон, пружинисто вскакивая на ноги. — Вон отсюда!

Участковый стал составлять акт. Народ не расходился, люди судачили о пожаре:

— Хорошо хоть ветра нет, а то могло перекинуться к соседям…

— Можно было б потушить, если б воды вдоволь…

— Да ведь запруду какие-то хулиганы распотрошили…

— Я вот доберусь до этих хулиганов, — пообещал участковый.

Из всех, кто занимался сейчас стоящим делом, так это был, пожалуй, Борька. Увертливый и смекалистый, комиссар шмыгал среди толпы и оглядывал на каждом человеке обувку.

— Ты чего это всем кланяешься? — спросил его Витек.

— Быстренько собери всех ребят, — торопливо попросил Борька.

Собрались вокруг Борьки человек восемь — десять. Он присел на корточки, ткнул пальцем в землю:

— Видали след? Это от женских сапожек с каблучком. Такие же оставил ночью вредитель возле нашей запруды. Ищите диверсанта, он здесь. Скорее, пока народ не разошелся.

Ребята смешались с толпой, отыскивая владельца сапожек.

— Вы что туточки лазите, оглашенные! — взвинтилась бабка Семениха, замахиваясь на Сержика эмалированной кастрюлей. — Аль вам места мало для игрищ!

И тут внезапно послышался громкий, восторженный крик Лаври:

— Нашел, ребя! Гляньте!

Лавря стоял близ Филимона Чачина и не сводил взгляда с его маленьких ножек, обутых в женские сапожки. О бувка была потертой, дырявой — видно, Филимон донашивал ее по своей глупой жадности после квартирантки.

— Вы чего воззрились на меня, дьяволы? — пискливо закричал Филимон на ребят, когда они обступили его плотным кругом. — Чего в моих сапогах нашли?

Филимон машинально переступил с ноги на ногу и на политой водой земле четко отпечатались его следы. Именно такие засекал несколько раз Борька возле запруды — от женских сапожек на полувысоком каблуке.

— Он, это он, ребята! — воскликнул Борька. — Он самый!

— Не мешайте, ребята. В чем дело? — сурово сказал участковый.

— Это он спустил воду из пруда, — сказал Витек, показывая на Филимона Чачина.

— Откуда такие сведения?

— Следы выдают вредителя!

Участковый с интересом оглядел ребят, потом Филимона.

— Гм… Если так, то вы, выходит, гражданин Чачин, сами себя высекли? Будь вода, ведь отстояли бы ваш сарай.

Филимон хлюпнул носом и безнадежно махнул рукой.

— Ну, зачем вам это понадобилось?

Филимон, словно общипанный петух крыльями, взмахнул короткими руками:

— Да ведь от них, дьяволов, я покоя не видывал! Кажинный день в воде столпотворение! Разве им здесь пляж?!

— M-да, некрасиво получается, — усмехнулся участковый. — С вашей стороны некрасиво, гражданин Чачин… А ребята что? Ребята они… и есть ребята…

В толпе загудели доброжелательные голоса:

— Ребята не озорничают…

— Они и запруду сами сработали…

— Грех на нашу ребятню жаловаться…

Витек увел полосатых в тень старой ветлы. Сержик с Ирисочкой рассказали о встрече с ржевским солдатом. Ребята долго ликовали. Удачный исход поисков стал наградой для всех.

Когда возбуждение немного улеглось, Витек торжественно сказал:

— Друзья, Сапун и Лавря просят принять их в отряд полосатых. Какое будет общее решение?

После минутного размышления встал Саня-рыжий. С улыбкой покосившись на замершего Лаврю, доверчиво произнес:

— Принять! Подтянем!

Вверх взметнулись руки всех полосатых.

Над волжским плесом беспокойно снуют крикливые чайки. У бетонной набережной шумно плещутся волны. Ослепительными бликами сверкает под горячим июльским солнцем ширь величавой реки. И над всей этой близкой сердцу картиной висит голубое небо, одетое местами в белопенные облака.

— Писать-то будешь, что ли? — в десятый раз спрашивает Борька.

— Обязательно, товарищ комиссар, — задорно отвечает Сержик.

Ребята окружили Сержика тесной говорливой ватагой. Тетке Наде к племяннику и не подступиться. Она тоже вот уже в который раз кричит через головы ребят:

— Сержик, пирожки и яйца в пакете. А варенье, в банке… Смотри, не смей на пристанях выходить на берег, останешься!

Сержик отшучивается и от ребят, и от тетки Нади, а на душе кошки скребут. И это не только потому, что спустя двадцать минут он расстанется с ними. Рядом нет синеглазой девчонки. Видно, проспала Ира. А может быть, для нее и не очень важно, что он уезжает? Но ведь вчера они не простились…