— Если честно, то именно этого я и боюсь, — серьёзно ответил папа.

— Да с чего ты взял? Наоборот, здорово, у нас вторая колдунья будет.

— Ну и славно, — облегченно улыбнулся папа и растрепал мне волосы. — Не хочешь постричься?

— Ну уж нет! Если я сегодня такой хороший сын, это не значит, что со мной можно делать ужасные вещи!

Папа засмеялся, и больше к этому разговору мы не возвращались. На выходные Алька приезжала домой, и я отвоевал право встречать её у моста. Эти часы — самые лучшие. И пусть Алька молчит, мечтательно глядя в небо. Всё равно мы вместе, и понимаем друг друга без слов. Как раньше.

Мы спустились к ручью. И там мне вдруг стало страшно. Утро, солнышко светит, птицы щебечут в лесу. А мне жутко, да так, что спрятаться хочется. Кто-то другой, может, и посмеялся бы. Но Алька, глянув на меня, тут же спросила:

— Максик, ты чего?

— Слезай с пони! Тяни его в кусты!

Мы нырнули в густые заросли иван-чая. Высокие стебли сомкнулись за нами, как потайная дверь.

Очень долго ничего не происходило. Алька зашипела у меня за плечом:

— Комары…

— Тс-с-с!

На дороге появилась большая чёрная собака. Я не успел заметить, откуда она взялась. Она бежала, опустив морду к земле. У того места, где мы спрятались, она замерла. Медленно повернула косматую голову… И я понял, что она слепая. У неё были мутные бельма вместо глаз. Но при этом — честное слово — она видела меня.

Алька встала в полный рост. Я только подумал — с ума сошла от страха. Забыл, что испугался я, а не она. И тут небо помутнело, а вокруг всё застыло. Собака упала, как неживая, и скукожилось, словно высохла. Краски вернулись, мир снова ожил. А страх тут же пропал. Так бывает, когда увидишь страшный сон и проснёшься. Ещё немного жутко, но уже по инерции. Все ужасы остались там, за гранью сна…

Алька вцепилась в моё плечо.

— Это была бешеная собака, да?

— Не знаю. А чем ты её?

— «Временная стрела». Ускоряет время. Очень сильно. Старшая Ха вложила в нас для защиты по одному сильному заклинанию. Оно срабатывает, если рядом настоящая опасность. Сама бы я ни за что не смогла.

— Пригодилось.

— Да уж. Поехали отсюда.

Мы пустили пони в галоп, будто за нами гнались. Я оглянулся. Высокая трава скрыла то, что осталось от собаки.

Дома Алька сразу начала хозяйничать — подметать пол, вытирать пыль, раскладывать по местам одежду. Я тоже не мог усидеть на месте. Стоило остановиться, задуматься — и снова вспоминалась жуткая собака. Я пошел полоть лук.

Папа удивился:

— Вы что, поспорили, кто больше домашних дел переделает?

— Ага.

Молодец папа. Сам бы я ни за что до такой отговорки не додумался. Ещё по дороге мы решили ничего папе не говорить. Это дело магов, и Алька всё расскажет старшей ведьме. Была бы дома мама, тогда другое дело.

Папа покачал головой и оставила меня наедине с грядками. Почти сразу пришла Алька.

— Давай помогу.

— Что, скучно стало?

— Пыль кончилась.

Сорняков летом всегда много, а огород у нас большой. Солнце пекло, и Алька быстро устала. Села в тени шиповника, пристально посмотрела на грядку, и несколько луковиц, вырвавшись из земли, пролетели у меня над головой и шлепнулись в кучу компоста.

— Ой, — растерялась Алька. — Не то…

— Ведьма-недоучка — хуже тайфуна с землетрясением! — я вытряс землю из волос. — Никакой пользы, порча одна.

— Когда я выучусь, — надменно отозвалась Алька, — у нас на огороде сорняки вообще расти не будут. Только полезное всё.

— Комаров не забудь.

— Точно. И комаров, и пауков. И всяких кусачих мошек.

— А птичкам нечего кушать будет, и они помрут. И будет тишина и покой. Только кабачки по грядкам ползают, — я изо всех сил делал серьёзное лицо.

Алька улыбнулась. Она всегда понимает, когда я шучу, и поддерживает игру.

— Зачем это они ползают?

— Раз их полоть не надо, пусть на сковородку своим ходом идут. И, значит, у них и ноги появятся, и голова.

— Кабачковая ножка, — задумчиво протянула Алька. — Деликатес! А голова зачем?

— А как они иначе сообразит, куда ползти? Уйдут к соседям, или в лес, ищи их потом.

— Да, пусть разумные будут, правильно.

— А когда кабачки разумными станут, они ведь не захотят, чтобы их ели. Уйдут в пещеры, шерстью обрастут, начнут на огурцов охотиться.