— Собакам нужен хозяин, — произнесла она после паузы. — Главный. Большинство собак хотят видеть лидером человека. Это как в армии. Если нет лидера, рядовые погибнут. Но собаки не похожи на людей. Мы разговариваем, ищем компромиссы. Собаки — скорее дети. Тот же менталитет. Представьте ребенка двух лет. Вот так ведут себя и собаки. Нельзя все время кормить детей одними конфетами, верно? Не отвечайте…

Я и не думал отвечать.

— Собаки строят иерархию по росту. Необязательно лидируют крупные породы, это — внутренняя иерархия. Почему мелкие собаки любят забираться на мебель? Почему собаки прыгают на людей? В прыжке они выше. Они с самого начала заявляют людям, кто тут главный. А вы думали, это проявление дружелюбия? Собаки стремятся и к доминированию, и к подчинению. Эти тенденции сменяют друг друга, но обычно лидирует какая-то одна. Но у вашей собаки, похоже, задействованы обе.

Внезапно смутившись, Хола поднялась на лапы и принялась сновать между мной и Лореной по кругу, словно барабан стиральной машины.

— Хола, сидеть, — скомандовала Лорена.

Хола села, но тут же снова вскочила, словно пол под ней горел.

— Можете не верить, но она скорее склонна к подчинению, — сказала Лорена, чем сильно меня удивила. — Это не особенно властная собака, уверяю вас. На самом деле ее вообще несложно дрессировать…

В ответ на мой взгляд, увядший, как вчерашний салат-латук, она сказала:

— Простите, Марти. Вы думали, что купили французский рыбный ресторан, а у вас оказался «Макдоналдс».

Зазвонил телефон. Я взглянул на экран: не Глория. Последовав совету Кларка, я назначил день для СХГ — 19 декабря. Меньше чем через месяц. Я отправил Глории электронное письмо с датой, временем и местом проведения теста. Она не ответила. У меня было чувство, что я бесконечно смотрю один и тот же грустный фильм про животных. Хотя почти все фильмы про животных грустные. Не знаю почему.

— Прекратите использовать поощрения в ходе дрессировки, — велела Лорена. — Бессмысленно объяснять собаке, как она недолжна себя вести. Прыжки на людей для нее важнее любого лакомства. Нужно повысить цену за поощрение. Или вы хотите постепенно перейти на бифштекс, икру?

— Так что же мне делать? — спросил я.

— Все просто, — ответила она и принялась излагать план действий.

С настоящего момента Хола не получит ничего желаемого, пока не сделает взамен что-нибудь полезное. Причем «желаемое» будет подразумевать что угодно: лакомства, прогулки, ужин, возможность полежать на диване. Теперь Холе придется смирно сидеть перед каждой дверью, лестничным пролетом, входом и выходом, пока я не скажу: «Хорошо!»

— И как этого добиться? — озадачился я.

— Примерно так, — ответила Лорена и скомандовала: — Сидеть!

Так как собака колебалась, она прорычала: «Грррррх!» — и несильно дернула за поводок.

Хола села.

— Хорошая собака! — чуть не пропела Лорена, излучая неподдельное счастье. — Умница! Большинство людей забывают о главном, — пояснила она в ответ на мой недоуменный взгляд. — Похвалить собаку, когда она выполнит приказ. Не наградить — просто похвалить. Вам нужно добиться голосового контроля над животным. Это важнее коррекции поведения. В идеале вы будете только хвалить, вообще не прибегая к рычанию.

— Но пока…

— Рычание.

Метод Лорены оказался намного проще того, что предлагали в «Порт Честере». Мне не нужно было прибегать к кликеру и сложной системе поощрений (и в том и в другом я, честно говоря, не очень разбирался). Как сказала Лорена, пес, которого мотивируют едой, ради угощения сделает что угодно.

— Но это монолог, а не диалог, — отрезала она.

Если есть что-нибудь вкусненькое, собака в ожидании команды будет делать стойку, садиться, ложиться, ходить на ушах и раскладывать пасьянсы. Звериная логика: сделаю всё, авось что-нибудь да сработает.

— Наша цель, — сказала Лорена, — приучить собаку делать что нужно до того, как ей это прикажут. Сделала, что велено, — молодец. Ошиблась — будут неприятные последствия. Все просто.

Мы прогуливались вокруг кладбища Святой Троицы — одного из самых оживленных, если так можно выразиться, мест на Манхэттене. Это готический осколок старого Нью-Йорка, крутая каменистая осыпь с рядами надгробий, тянущихся от Вест-Сайдского шоссе до Верхнего Бродвея. Память о временах, когда район Вашингтон-хайтс напоминал скорее европейскую столицу, чем ожоговое отделение госпиталя.

Хола трусила между мной и Лореной. Мы вели неспешную беседу, я сжимал поводок. По моим меркам, Хола вела себя безупречно, но критерии Лорены были куда строже.

— Собака нас опередила, — сказала она. — Поправьте ее.

— Грр… — смущенно произнес я.

— Если собака выбегает вперед, используйте рычание как электрошок. Понятно?

Я заставил Холу вернуться назад, к ноге.

— Она не должна ничего обнюхивать и хватать, пока вы ей не разрешите, — продолжала наставлять Лорена. — Ее задача на прогулке — идти рядом с вами, пока вы не скомандуете остановиться. Больше ничего. Это прогулочная схема.