Сара отлично ее понимала. Она тоже смотрела на бурлящую воду, только не дотрагивалась до грязного ограждения, чтобы не выпачкать новую одежду. Устав от вида волн, рассекаемых паромом, она сказала:

— Я по тебе соскучилась, Филис. Все время только о тебе и думаю. Хотела написать, но не знаю, куда… Как твои дела?

— Прекрасно! — Филис отвернулась от воды и, опираясь локтями на ограждение, продолжила: — Если честно, то гораздо лучше, чем я ожидала. Даже самой не верится… — Она указала движением ресниц на свой живот. — Хотя это, конечно, не сахар.

— Он с тобой ласков?

— Али? С ним у меня нет хлопот. Он у меня вот где! — Она показала кулачок. — Я с ним справляюсь. Конечно, он бывает грубоват… — Она состроила гримасу бывалой женщины. — Ты понимаешь, о чем я… — Видя, что Сара зарделась, она со смехом добавила: — Что ты, Сара, ведь ты тоже замужем… Кстати, если уж об этом зашла речь, как твои дела? Он хороший?

Саре очень хотелось ответить в самой превосходной степени, но она опасалась, что ее энтузиазм может неприятно задеть Филис. Впрочем, сестра выглядела вполне довольной жизнью. На всякий случай она ответила небрежно:

— Могло бы быть и хуже.

— У вас свой дом?

— Да, по соседству. Тот, о котором я тебе рассказывала. Кухня и спальня уже обставлены, теперь мы принялись за переднюю. Джон, брат Дэвида, мастерит для нас кое-что из мебели.

— Я думала, он корабельный плотник.

— Так и есть, но еще он столяр. Это его хобби. Он теперь на пособии, поэтому времени у него хоть отбавляй.

— На пособии?! Хетерингтон — и без работы? — Удивление Филис было неподдельным. — Вот не думала, что это может коснуться и их! Но все равно, как тебе у них живется?

— О, они чудесные! По крайней мере мужчины… — Сара состроила гримасу.

— Его мать все еще придирается к тебе?

— Знаешь, Филис… — Сара прикрыла ладонью рот и на секунду зажмурилась. — Наверное, мне никогда не забыть тот день, когда мы поженились, пришли и все ей выложили… Она — женщина спокойная, кажется, что она не способна выйти из себя. Ходячее благородство! Ты можешь себе представить… — Она наклонилась к сестре, как будто они опять делились секретами в общей кровати. — В тот раз мне показалось, что она вот-вот меня ударит! Честное слово! Никогда еще не видела такого разгневанного человека! Ты помнишь, как бесилась миссис Картвелл, как все ломала в доме и швыряла во двор? Вот и эта так же. Я не верила своим глазам. Я-то думала, что она несгибаемая, холодная, заносчивая, а она такое устроила!.. По-моему, Дэвид тоже был поражен. Стоит себе и моргает. Он, конечно, предвидел, что она взовьется, но не настолько. У нас пропала всякая охота ехать в Ньюкасл. Она целые две недели со мной не разговаривала. Вряд ли и сейчас сменила бы гнев на милость, если бы Дэвид не перестал у нее бывать. Это ее образумило.

— Сейчас все уладилось?

— Внешне — да. Но знаешь, Филис, мне почему-то кажется, что она никогда меня не простит. Мне приходится проявлять осторожность. Когда Дэвид перестал у них появляться, к нам стали заглядывать Дэн, Джон, даже их отец; даже сейчас, когда все позади — повторяю, только внешне, — они не отказываются от этой привычки. Мне это нравится. — Она улыбнулась. — Это такая прелесть, когда они все соберутся! Дэн — молодец, из-за него мы смеемся до упаду. Но тут начался другой ужас — она нам стучит… Наш кухонный камин соприкасается с камином в их гостиной, вот она и услышала вчера вечером наш смех и давай стучать по решетке. Ох, и рассердился же мистер Хетерингтон! Никогда не видела его таким раздосадованным! Как-то вечером он спросил меня: «Сара, можно мне покурить?» Прямо так взял и спросил. Знаешь, где ему приходится курить?

— В туалете, наверное!

— Нет, там она не позволяет. В сарае во дворе! В доме она не разрешает. Поэтому Дэвид и Дэн вообще не курят. Джон курит — у себя дома. Когда мистер Хетерингтон задал мне свой вопрос, я ответила: «Конечно, зачем спрашивать?» А он и говорит: «Я не стану превращать это в привычку, так, разок-другой…» Я чуть не разревелась. Он хороший, теперь он нравится мне больше, чем сначала. Сперва этот его глазной тик действовал мне на нервы, но теперь я не обращаю на него внимания.

— Она и отец Али — два сапога пара. Он тоже пытался зажать меня в кулак. Но я сразу намекнула ему, докуда я готова поддаваться, а где начну сопротивляться. У него там пансион, вот он и возомнил, что приобрел в моем лице бесплатную рабочую силу. Ничего, я быстро ему показала, что он просчитался. Мерзкий субъект! Но у Али есть замысел… Знаешь, что мы надумали? Открыть магазин! Как бы я хотела, чтобы не было вот этого!.. — Она похлопала себя по животу.

— Я совсем забыла про это! — спохватилась Сара. — Немудрено — ведь ничего не заметно! Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас нормально. А сперва было паршиво.

— Так ты говоришь о магазине? Что за магазин? Вот было бы здорово!

— Не столько магазин, сколько кафетерий. Дело денежное, даже если ограничиться чаем и булочками. Надо же людям есть! Столько вокруг безработных с верфей, что страшно делается! Тут еще хуже, чем было у нас, а ведь и у нас был тихий ужас, видит Бог! Вот почему, — увлеченно продолжала она, — мне хочется иметь кафетерий. Еда — самое главное в жизни! Достаточно хоть раз увидеть это стадо голодных — и ты поймешь, как важно…