И тут он с ужасом увидел, что Минерва не спит: она сидела в постели и читала. Оставалась лишь слабая надежда на то, что она просто ждет его. Но когда Минерва отложила книгу и с тревогой посмотрела на него, Джайлс понял, что и эта надежда пропала.

— Где, черт возьми, ты пропадал? — спросила она, глядя на него, как на предателя.

Мастерс попал в беду.

У Минервы засосало под ложечкой, когда она смотрела на то, как Джайлс снимает сюртук и вешает его спинку стула.

— Так что ты мне скажешь? — спросила она. — Я спустилась в общую комнату, но тебя там не оказалось.

Руки Джайлса, расстегивающего в этот момент пуговицы на жилете, замерли.

— Вижу, ты по-прежнему мне не доверяешь, — проговорил он.

— Это не имеет никакого отношения к доверию. Я тоже не могла заснуть и подумала, что мы можем вместе выпить вина.

Полуправда застряла у нее в горле. Заставив себя продолжать, Минерва постаралась говорить не таким тоном, каким обычно разговаривают с мужьями сварливые жены.

— Но тебя в гостинице не было.

Сняв жилет, Джайлс с деланной аккуратностью повесил на стул и его.

— Вино не помогло, поэтому я вышел прогуляться, — солгал он.

Хорошее объяснение, если не считать одного...

— Хозяин сказал, что он вообще не видел тебя в общей комнате, — сообщила Минерва. — Он считал, что ты все еще наверху. — Джайлс молчал, и она тихо добавила: — Ты обещал больше не лгать мне.

— Я и не собираюсь этого делать! — воскликнул он. — Только не задавай мне вопросов о тех делах, которые тебя не касаются.

Кинжал обиды вонзился в нее так быстро, что Минерве понадобилось несколько мгновений, чтобы отреагировать на его слова. И лишь потом она ощутила жгучую боль.

— Понятно, — прошептала она.

Повернувшись на бок, она положила книгу на туалетный столик, а затем натянула одеяло до подбородка.

Тихо выругавшись, Джайлс подошел к кровати.

— Черт возьми, Минерва, прости, пожалуйста. Я вовсе не хотел обидеть тебя.

— Так что же ты хотел сказать?

Она пыталась совладать с дрожью в голосе, но Джайлс не отвечал, и попытки Минервы оказались безуспешным. Она повернулась к мужу, чувствуя, что кинжал поворачивается у нее в груди.

— Ты... ты был с женщиной?

— С женщиной?! — оторопев, переспросил Джайлс. — Господи, нет, конечно! Я бы никогда так не поступил с тобой.

Он с такой искренностью промолвил это, что Минерва поверила ему.

И все же, когда он приблизился к кровати, его глаза были полны отчаяния.

— Мне нужно было заняться одним делом, — сказал Джайлс. — Но я не хотел, чтобы ты подумала, что эта поездка... что мы приехали сюда...

— Не только из-за нашего медового месяца, — договорила за него Минерва.

— Да, именно так! — Быстро сбросив с себя остатки одежды, он лег в постель рядом с ней. — Это все. Клянусь тебе.

— И как же зовут это дело? — спросила Минерва, не сводя с него глаз.

На его лице появилось холодное выражение. Все еще пряча от нее глаза, он приподнялся, чтобы задуть свечу.

— Я уже сказал, что к тебе оно не имеет никакого отношения.

— Знаешь что? — сказала Минерва, тщетно пытаясь найти хоть какую-то точку опоры. — Думаю, ты прав. Пожалуй, не стоит вообще задавать тебе каких-то вопросов, так безопаснее. По крайней мере, мне не придется выслушать очередного потока лжи.

— Дорогая, прошу тебя... — начал было Джайлс, обнимая ее за талию.

— Не прикасайся ко мне! — шепотом остановила она. — Только не сейчас.

Минерва снова повернулась к мужу спиной, пытаясь сдержать слезы. Так они и лежали, молча, в темноте. Она ощущала на спине жар его дыхания, чувствовала, как его взор прожигает ее, но не хотела сейчас с ним близости.

Через некоторое время, когда дыхание Джайлса стало ровным, Минерва почувствовала, что гнев вновь закипает в ней. И как только он может спать, когда в их отношениях образовалась трещина? Ее сердце разбито, а ему наплевать. Впрочем, когда Джайлса волновало, что он разбивает ей сердце?

Заснуть она не могла. Оставалось сделать одно. Выскользнув из постели, Минерва зажгла свечу и устроилась на стуле у окна. Затем взяла свою записную книжку и облизнула кончик карандаша. Слова заплясали у нее в голове, складываясь в куски текста — о судебном процессе, о ее утренней прогулке с Джайлсом, о том, как она чувствовала, что сердце разрывается у нее в груди.

Минерва медленно принялась писать.

В первые две ночи с Минервой Джайлс спал как пьяный. Пьяный от удовольствия лежать с ней в одной постели, от тепла ее тела, которое он держал в своих объятиях, — да вообще от того, что они теперь вместе и она чувствует себя спокойно и уютно рядом с ним.