Аппарат приземлился в саду, и из него на траву спрыгнул энергичный юноша со светлыми сумасбродными глазами.

Филип скрещивает руки на груди. На лице его появляется уже знакомое нам по сцене в аптеке выражение.

– Должно быть, молодчик точно знает, где в этом доме спальня, – пробормотал Филип и решительно зашагал к авиатору.

– Вам что здесь угодно? – спросил он.

– Не думаете ли вы, месье, что у меня больше прав на этот вопрос? – юноша тоже, должно быть, был не робкого десятка.

Они посверкали друг на друга глазами.

– Какое выберем оружие? – спросил Филип.

– По вашему усмотрению. Вы гость, – сказал авиатор.

– Пистолеты? – Филип вынул свой пистолет, проверил обойму. – Увы, пуль нет, все израсходовал в аптеке.

– Примите сожаленья. К счастью, у меня и пистолет отсутствует. Прошлой ночью уронил в Крюков канал. Рапиры, быть может?

– У вас есть рапиры? – усомнился Филип.

– Всегда вожу с собой в аэро пару рапир. Как же иначе?

Авиатор протянул моряку одну из рапир, и схватка немедленно началась.

– Надеюсь, заточены недурно? – спросил Филип.

– Сейчас сможете проверить, – зловеще улыбнулся авиатор.

Ожесточенный бой.

– Поворачивайся, французская каракатица! – крикнул авиатор для злости.

– Улепетывай, русский тетерев! – любезностью на любезность ответил Филип.

Оба страшно разозлились.

– Тетерев!

– Каракатица!

Трах! Трах! Бой становится все ужасней. Трагический исход очевиден.

– Прекратите, господа! – слышится дивный голос.

По траве к дуэлянтам бежит Катя.

Подбежала, схватилась за рапиры. Мужчины тут же выпустили рукояти и смущенно отвернулись.

– Как тебе не стыдно, Владислав! – стальным голосом крикнула Катя авиатору.

– Как вы сюда попали, капитан? – много мягче, но так же не без металла обратилась она к Филипу.

Авиатор Владислав, бурча что-то себе под нос, залез в свой аппарат, пустил мотор и погрозил французу кулаком: еще, мол, встретимся!

Катя приблизилась к аппарату и (как привычное дело) раскрутила пропеллер. Через минуту Владислава уже не было в саду. Раскинув перепончатые крылья, он удалялся в розовеющем небе.

Катя молча повернулась к Филипу. Он виновато улыбнулся. Она тоже не удержалась от улыбки.

Она была отнюдь не так свежа и беспечна, как на портрете, напротив бледность покрывала ее щеки, а глаза окружала синева, но такой она нравилась моряку, кажется, еще больше.

– Итак, капитан, как же вы сюда попали? – повторила она свой вопрос, но совсем уже без металла, быть может, только немного серебра звенело в ее голосе.

– Все было не так уж сложно, – улыбается Филип. – Сначала аптека, потом пистолеты, потом рапиры и вот я у ваших ног.

– В старых французских традициях? – улыбается она.

В утреннем туманном парке среди наполовину проданных скульптур начинается любовный дуэт под названием «В старых французских традициях».

ФИЛИП

КАТЯ

Во время дуэта легкое вальсирование, приближение, удаление, снова приближение, и на последних словах своей партии Катя ложится на белую скамейку и почти мгновенно засыпает – умаялась за ночь, бедняжка.

Филип встал на колени перед скамьей и поцеловал спящую красавицу, и та ответила ему, то ли еще наяву, то ли уже во сне.

Ритм вальса резко ускорился. Счастливый моряк прокрутился по парку, перецеловал все статуи и исчез – помчался на корабль, оставив после себя весьма трогательное зрелище: утренний парк, лучи солнца, проникающие туман, кружение удодов и скворцов, милая женщина, спящая на белой скамье с умиротворенной улыбкой на устах.

В каюту адмирала Де Бертиа вошел с докладом вахтенный офицер.

– На миноносце «Арго», мой адмирал, весьма странно играют зорю!

Адмирал, нахмурившись, поспешил на мостик.

Эскадра мирно стояла в Неве. На всех кораблях играли зорю нормально, а на эсминце «Арго» оркестр гремел «Арию тореадора» Бизе, взлетали в небо шапочки моряков, а на мачтах поднимались флажки.

– Читайте сигнал! – приказал адмирал вахтенному.

– Эсминец «Арго» сообщает: «Поздравьте меня, мой адмирал точка я влюблен точка командир корабля Филип Деланкур точка».