– Это Юрка, мой кунак, – сказал мальчик и засвистел Юрину песенку.

– Он спустился сразу за вами, – говорят метеорологи. – Он всю ночь звал вас.

– Ах, – сказала девушка. – А я думала, это сон.

– Вот видите, – укоризненно говорят метеорологи. – Надо различать, где явь, а где сон.

– Увы, нас в школе этому пока не учат.

далее портрет

Этот плакат наклеили на рекламный щит спустя секунду после того, как от него отошел Юра Кулич-Куликовский. В течение последующей сцены это будет повторяться несколько раз: Юра отходит от тумбы, на нее наклеивают плакат; Юра смотрит через улицу – там плаката нет; проходит длинный красный троллейбус, и, когда он проходит, на стене дома напротив уже красуется портрет Радмилы, но и Юра уже ушел; он колеблется на перекрестке, куда пойти – направо или налево, идет налево, а если бы пошел направо, уткнулся бы в плакат. Короче говоря, они все время не совпадают.

– Дай силы мне, Петр Ильич! – умоляюще просит Юра. Он стоит возле памятника Чайковскому, привлекая, как всегда, всеобщее внимание. – Вдохнови, оборони от проклятого баскетбола!

– Нет! Больше не могу! – восклицает он и бросается прочь через улицу Герцена куда-то в глубину старых кооперативных кварталов.

Из дверей консерватории выходят композитор Баклажан и Радмила.

– А зачем, Милочка, вы опять летали на Кавказ?

– Я… потеряла там кое-что… одну бобину с фольклором…

– Значит, теперь домой?

– Через три дня.

– Быть может, скоро увидимся в ваших краях.

– Как? Григорий Михайлович? Каким образом?

Баклажан апеллирует к Чайковскому.

– Дай силы им, Петр Ильич! Дай победы!

«Сегодня в повторном матче встречаются баскетболисты «Студента» и «Инженерии». Эта встреча определит обладателя медалей. Победитель отправится в Югославию на матч «Кубок Адриатики», где ожидается участие звезд европейского и заокеанского баскетбола».

А Юра дорвался! Он играет в баскетбол во дворе многоэтажного дома, а его партнеры – дворовые парнишки – только рты открывают: такого они еще не видели даже на экране, таких прыжков и таких попаданий!

Баскетболисты «Студента» с каменными лицами просматривают ленту, произведение нервного Харитона. Понять что-либо на экране совершенно невозможно: изображение размытое, дергаются тени суетливых человечков, проплывают самые неожиданные и ненужные баскетболу предметы – стул, шляпа, люстра, сапоги…

– Смелый фильм, – мрачно резюмирует Ваня Приколов.

– Спасибо тебе, друг, – Грозняк пожимает руку Харитону.

Все, не сговариваясь, одновременно посмотрели на часы.

Юра играет самозабвенно и радостно. В эти минуты он понимает, что баскетбол из скучной обязанности, из хитрой уловки стал для него потребностью. Вдруг он застывает, словно пораженный какой-то догадкой.

– Который час, пацаны?

Здесь возможны сцены поисков Юрия его бабушками и композитором Баклажаном. Может быть, они, словно уличные музыканты в старину, ходят по дворам и играют Юрины мелодии (на скрипке, флейте и гитаре). Чтобы вызвать его отклик.

– Ну что же, ребята, будем играть без «кацо», – говорит Грозняк на установочном собрании команды. – Честно говоря, я надеялся, что он сегодня закроет Егорчикова, но он от нас ушел. Ну что же, в разочарованиях и надеждах тоже скрыта сермяжная правда любительского баскетбола. Мы любители, ребята, а любитель, на мой взгляд, это не тот, кто играет шаляй-валяй, а тот, кто любит свою игру. Мы победим, мальчики, если некоторые из нас не будут так сильно стучать зубами, – кладет руку на плечо своего верного Харитона, – а другие, черт бы вас побрал полосатый, клетчатый, в крапинку, Дима, Кеша, Ваня, Эдик, Толя, перестанут жевать!

Баскетболисты дружно захохотали, показывая, что они морально готовы к матчу. На самом деле на душе у каждого кошки скребли.

Юра мечется в потоке машин на улице Горького и в конце концов за вопиющее нарушение попадает в милицейскую коляску. Ноги, конечно, не помещаются в коляске, и Юра, борясь с ногами, рассказывает милиционеру, кто он такой и куда спешит. Милиционер оказался болельщиком.