Шекспир Уильям
Шрифт:
XIX
В годы счастья к нам с тобой Льнули ближние толпой, А теперь, в годину бед, Им до нас и дела нет. Слово — ветер средь полей; Нелегко найти друзей. Если деньги есть в мошне, Всякий будет другом мне, Но иссякнет их запас — Кто поможет в горький час? Если ты соришь казной — Опьяняют похвалой И становишься ты вмиг Благороден и велик. Коль порочен — в краткий срок Ты изведаешь порок. Ласки женщин ждешь? — смелей!.. Будет каждая твоей. Но нахмурится судьба — И конец всему! гурьба Прихлебателей уйдет!.. Нет, твой верный друг лишь тот, Кто по мере сил везде Поддержать готов в нужде; Кто в бессонный час ночной, Как и ты, грустит порой И с тобою понесет Бремя всех твоих забот, Облегчая твой недуг, — Тот не льстивый враг, а друг!1599
СТРАСТНЫЙ ПИЛИГРИМ [46]
Перевод В. С. Давиденковой-Голубевой
1
Когда она клянется, что верна, Я верю ей, хоть знаю — ложно это. Пускай юнцом сочтет меня она, Не выученным всем обманам света. Мне льстит казаться юным перед ней, Хоть знаю лет моих оскудеванье; С улыбкой внемлю лжи ее речей, Любви проступкам не даря вниманья. Что я уж стар, могу ли ей сказать? В своих летах любимой как сознаться? Любви не нравится года считать, И лестью ей отрадно украшаться. Я лгу, неправду милая твердит, — И так обман взаимный нами скрыт.46
Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений. В восьми томах.
Т. VII, М., Гослитиздат, 1949
OCR Бычков М.Н.
2
Есть две любви, два духа у меня — Отчаянье мое и утешенье. Мой демон — это черная жена, Мужчина белокурый — добрый гений. Чтоб в ад меня увлечь скорей, дух черный Склонил к разлуке светлого со мной И, красотой своей маня упорно, Старается, чтоб стал и он иной. Быть может, он погиб уже; но я, Подозревая лишь, не дам в том слова. Друг с другом и со мной они друзья; Но добрый дух, боюсь, в аду у злого. Я лишь тогда уверен буду в том, Когда злой доброго сожжет огнем.3
Реторика ль, очей твоих небесных, Что против доводов всегда сильна, Внушила нарушенье клятв известных? Но казнь за это мне не суждена. Обет касался женщин, ты ж — богиня, И, значит, клятвы я не нарушал. Обет мой был земным, а ты — святыня: Твоею благостью мой грех пропал. Обет — дыханье, а дыханье — пар. Когда ты солнцем надо мною встала, Впитала ты пары, как некий дар, — Моя вина твоей виною стала. Пускай моя! Глупец, кто, не желая Обет забыть, откажется от рая.4
Раз у ручья Венера, сидя рядом С Адонисом, чья свежесть так нежна, Его маня, бросала взгляд за взглядом, — О, лишь богиня так глядеть властна! И, слух его чаруя нежной сказкой И прелестью смущая юный глаз, Она его касалась легкой лаской, Чтоб ласке той невинность поддалась. Но был ли он незрел для искушенья, Понять любви намека ль не желал, — Он лишь шутил в ответ на обольщенья, Поклевывал приманку, но не брал. Тогда пред ним богиня навзничь пала, Но он умчался прочь, упрямец шалый.5
Любви презрев обет, как клясться мне в любви? Возможно верным быть, пленясь лишь красотою! И, клятву преступив, я верным был, пойми. Хоть стоек я, как дуб, склонюсь к тебе лозою. Ученье власть твоим передает глазам, Куда заключены все радости ученья. Тот знает, кто узнал твои красоты сам, Умеет — кто сумел воздать тебе хваленье. Невежда — кто посмел взирать без обожанья. Коль ценность есть во мне, так та, что я ценю И взглядов молнии и голоса сверканье, Что мне звучит, как музыка в раю. Прости, любовь моя, что райскому творенью На языке земном слагаю прославленье.6
Лишь солнце выпило росу с полей И лишь стада под свежей скрылись тенью, Как Цитерея, в нежности своей От долгого сгорая нетерпенья, Ждет у ручья, под ивой, где порой Прохладой вод Адонис наслаждался. День знойным был, но стал сильнее зной В ее груди, лишь шаг его раздался. И он пришел, и плащ с себя он снял: Нагим стоял на мураве зеленой. Взгляд солнца землю светом обливал, Но зорче был богини взгляд влюбленной. Ее узрев, он сделал в глубь прыжок; Она ж скорбит: "Зачем я не поток?"7
Прекрасна, но изменчива она; Кротка, как голубь, но с душой лукавой; Светлей стекла, но так же непрочна; Мягка, как воск, но жестче стали ржавой. С оттенком нежным бледная лился, Прекрасней всех, но также всех хитрее. Как часто мне в любви она клялась И поцелуи клятвой прерывала! И, потерять любовь мою страшась, Как часто сказкой слух мой услаждала! О верности невинно мне твердила; Но клятвы, слезы — все лишь шуткой было. В огне любви соломинкой горя, Она, как пук соломы, страсть спалила; Губила страсть, сама ее творя; Моля продлиться, прочь сама спешила. Развратница ль? Любила ль неизменно? Во всем скверна, ни в чем не совершенна.