Безусловно, идти с четырьмя взрослыми и опытными мужчинами было надежнее, чем с двумя молодыми парнями. Их несомненный походный опыт сразу бросался в глаза, но здорово беспокоило упоминание о бегстве из-под стражи и ограбление полковой кассы. Отказаться от попутчиков мы не решились и теперь шли цепочкой по лесу вдоль дороги, прислушиваясь к тому, что делается на ней. То, что эти четверо уходили горами, только подтверждало наши предположения, что за ними или идет погоня или на них разосланы ориентировки для поимки. И то и другое было одинаково плохо, но делать было нечего — пока наши пути были параллельны, а в Эрсене можно было и разойтись в разные стороны. Пока они еще не догадались, что я женщина, но долго это продолжаться не могло. Глупости всякие пишут, что можно замаскироваться под противоположный пол так, что никто не догадается — как не старайся, все равно это будет заметно.

На очередном привале я поймала взгляд Вольфа, который слишком пристально разглядывал меня, а потом просто подошел и сел рядом.

— Слушай, парень, вот смотрю я на тебя и не пойму никак… — начал он и замолчал, ожидая от меня продолжения.

— Вольф, я не парень и ты это уже понял. Какие ко мне вопросы?

Скрываться и отрицать очевидное было бесполезно, если я смогу расположить их к себе, то есть шанс уцелеть, если же нет… Вспоминая рассказы Фрица, я постаралась говорить наиболее прямо и без тени женственности, сухо и коротко.

— Ты это… с мальчишками идешь, один из них — твой полюбовник? — взгляд Вольфа стал масляным и оценивающим.

— Ошибаешься, командир. — Он удивленно посмотрел, но не возразил, значит, обращение верное. — Я вдова и мой муж погиб при обороне Варбурга. Я стояла на стене Варбурга вместе со всеми и третий арбалет — мой.

— Врешь! — на громкий возглас Вольфа обернулись все, кроме спящего Вилли. — Если бы ты защищала город, тебя никогда бы не выдали прелату, а еще бы и пенсию положили за мужа!

— Ты хочешь проверить мою меткость, командир? Давай, попробуем, если ты не веришь мне. А что касается выдачи… падчерица меня ненавидела и наверняка бы донесла без сожаления прелату обо мне. Лукас тоже защищал стены и не хотел уходить из города, у него там была невеста. К сожалению, ее родители уже пошли доносить на него, а он бежал в чем был. Остался только старый Густав, он был ранен и о его судьбе мы ничего не знаем.

— Согласен, бабы — мстительный народ, — усмехнулся Вольф. — Что ты ей сделала, что она тебя ненавидела?

— Обвенчалась с ее отцом, — пожала плечами я. — А он отказался отдавать ей то, что привез из своих…походов. Он был другом Курта, который вывел нас из Айзенштадта, — добавила я напоследок.

— Твой муж научил тебя стрелять из арбалета?

— Да. Он привез его из своего похода и забыл о его существовании, а когда я нашла его, то попробовала стрелять, ему понравилось и он учил меня.

Вольф хмыкнул и почесал сивую бороду.

— Как тебя зовут на самом деле?

— Марта.

— Значит, ты хорошо стреляешь…хм…сейчас нам не до разборок, ноги бы унести побыстрее, но твоя история слишком странная и я хотел бы послушать ее потом поподробней. Будешь меня слушаться, останешься живой. Поняла? Особо не выставляйся, чтобы мужиков не дразнить, но они уже и так что-то заподозрили. Глазами не стреляй и не прижимайся ни к кому… Побыстрей бы в Эрсен уйти, да на дорогу днем не сунешься! Эй, всем подъем! Пора идти! — зычно рявкнул он и пошел к своему мешку, сиротливо лежащему у ствола. Его окружили Хайнц, Вилли и Петер, но он показал им здоровенный кулак и, тыкая им в носы своих подчиненных, начал им что-то говорить. Те постояли и пошли собираться, оглядываясь на меня и ребят.

Позже, когда мы уже повалились спать, Гунтер тихо шепнул мне на ухо:

— Марта, они знают, что ты женщина, а Вольф им пригрозил, что пока мы не перейдем границу земель Эрсена, тебя не трогали. И знаешь, что он сказал еще? Что им еще надо прикрывать свои задницы, а мы им попались очень кстати.

— Спасибо, Гунтер. Опять вляпались…

— Надо уходить от них в Эрсене, Марта!

— Надо еще дойти до Эрсена…

Сбылись очередные плохие предчувствия — наш отряд напоролся на солдат и теперь повторилась та же картина, которая уже была с отрядом Раделя — мы уходили по горам, а за нами по пятам шли местные фээсбэшники. Боже, когда это все кончится…

Поначалу дорога была почти пустая и лесистые склоны подступали с обоих сторон, а дальше она вилась серпантином с традиционной пропастью справа и скалой слева. Обходить этот участок по горам было долго и Вольф послал Лукаса и Петера вперед на разведку. Оба вернулись через два часа, доложив, что впереди идут пешие люди, верховых двое и те уезжают от нас вперед. Командир подумал, еще раз посмотрел на дорогу, пропасти справа и приказал идти по ней быстрым ходом, не останавливаясь, чтобы не происходило. Опасный участок оказался гораздо больше, чем виделся с нашей стороны и накрученные петли серпантина виднелись сверху до самой границы отрога.

— Пошевеливайтесь, тащитесь, как коровы, сто тысяч чертей вам в задницы! — ругался Вольф, понукая нас. — Скоро уже граница земель Эрсена и осталось немного, только поддать ходу и поминай, как звали!

Идти по горному серпантину в таком темпе да еще с арбалетом за спиной и мешком через плечо было не самым лучшим времяпровождением. При этом еще дул пронзительный ветер, непонятно откуда взявшийся в такое теплое лето, ноги буксовали на песке и мелких камнях, сплошь усыпавших извилистую дорогу, а уж камней побольше тут было не перечесть. Порыв ветра подхватил тучу песка и швырнул ее в лицо — заболели глаза и захрустело на зубах. Вдобавок еще то и дело принимался сыпать противный мелкий дождик, наполняя влагой все вокруг и тогда мокрые камни становились особенно скользкими и подлыми. Мы находились примерно ниже середины серпантина, когда сверху засвистели и послышался конский топот. Все подняли головы, рассматривая всадников, стоящих на самой высокой точке и также рассматривающих тех, кто шел внизу.