На следующее утро Антон пополз в свой офис на метро с характерным, легкоузнаваемым синдромом, а я крепко задумалась о жизни и любви к работе. Еще через некоторое время у меня появились сильные боли в спине. Еще недельку я потаскалась с ними на работу – как слишком ответственное существо, а затем все же пришлось уйти на больничный. Первый день-два мне еще бурно звонили с вопросами, я пыталась решать что-то, но антибиотики и здоровый сон сделали свое дело – отвечала я, видимо, невпопад, и к концу недели поток вопросов иссяк. Когда в следующий понедельник, еще не совсем поправившаяся, я пришла в офис, то обнаружила на своем рабочем месте молодого человека, который мне смутно кого-то напоминал. Мы мило побеседовали, я дождалась прихода коммерческого директора и с удивлением узнала, что меня уволили. Причем в ту неделю, за которую у меня был бюллетень. Мне готовы оплатить две недели вперед, лишь бы я ушла прямо сегодня и не мозолила глаза занятым людям.

Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. В голове прокручивался только голос Левитана: «Утром 22 июня Германия вероломно напала …». Слово «вероломно» намертво заело у меня где-то в среднем ухе. Потому что все-таки мне было трудно поверить в то, что еще в прошлую пятницу я была хорошим сотрудником, а за неделю отсутствия резко стала плохим.

Пойти искать правды «выше»? Но я гордо решила, что раз они так себя ведут, то и доказывать что я не верблюд, нет смысла. И пошла шататься по друзьям, прощаясь со всеми. Заодно многое прояснилось. Например, выяснилась причина «измывательств» Венеры Ивановны. Оказалось, все ее выступления и невыполнимые требования ко мне были вовсе не от дурного характера. Это была тщательно продуманная акция: просто ее сынок окончил какой-то Университет по специальности PR, и она нашла способ его пристроить на мое место. И он при работе, и она его контролирует как заказчик – изящное решение семейной проблемы.

План был прост, а потому успешен.

Сначала дискредитировать меня перед лицом начальствующим как менеджера (начинающего, то есть не слишком уверенного в себе). Затем ультимативно потребовать, что либо ее сынок занимает мое место (других должностей для пиарщиков в агентстве не было), либо она уходит в другое агентство. Выбор владельцев очевиден: клиент нужнее менеджера, тем более что «что-то тут не так с этой… ну как ее… Никитиной».

Вот так, пользуясь моей болезнью, меня «вероломно слили» (в исполнение Левитана в моем среднем ухе сленговое «слили» было бесподобным). Подставляя слово вероломно ко всем другим словам, я покинула агентство, что было мне почти родным домом целых три с половиной года. С документами и деньгами в зубах я вернулась домой, где прорыдала до вечера, а к приходу мужа уже решила, что жизнь подталкивает меня к изучению «внутренних пространств» и вообще пора поправить здоровье.

Я решила не искать себе работу, тем более что совсем не понимала какую – возвращаться в креатив не хотелось, а пиар-менеджером я себя не чувствовала. Я чувствовала себя плохим сотрудником. Мне даже сны снились, где на меня показывают пальцем все знакомые, и Денис в том числе, и громко шепчут: «Плохой сотрудник, плохой сотрудник». Я настолько не привыкла быть «плохим», что мое сознание (или что там – сверхсознание, подсознание или как там у психологов говорится) отказывалось это вмещать и «выливало» обратно дурными снами.

Поскольку я уходила в глубоком шоке, то и попрощаться со всеми у меня не вышло как следует. Особенно с Денисом, который был в отпуске.

Так жизнь «развела руками» наш несостоявшийся роман. Зато Антон был рад тому, что он стал главным кормильцем в доме, настоящим мужчиной. Тем более, что с исчезновением с моих горизонтов Дениса (о котором муж, разумеется, ничего не знал), у меня ушли и перманентные мысли «а что бы было, если бы я выбрала не этого, а того»! Любая женщина меня поймет. Именно из этих навязчивых мыслей вырастает устойчивый женский упрек мужьям: «Я потратила на тебя лучшие годы своей жизни!»

Я уговорила себя тем, что, видимо, жизнь сама так распорядилась, и я могу не тешить себя пустыми иллюзиями о том, что могла бы все переиграть по-другому.

Знание, что у тебя есть «запасной парашют» дает очень специфический взгляд на мужчин. Его еще называют взглядом восточной красавицы – долгий томный невнимательный взгляд, будто обращенный внутрь себя. Мужчин, кажется, именно это заводит, как сорвавшаяся рыба заядлого рыбака. Так возникает азарт бороться – она уже почти моя, еще чуть-чуть и… У женщины, которая умеет правильно использовать эту стратегию, мужчины висят «на крючке» годами, зная, что их любят, но не до конца уверенные в этом. Тут вся фишка в том, что надо просто менять расстояние – то чуть ближе подпускать мужчину, то внезапно отодвигать.

Стратегия эта известная, но я-то уже не играла, не думала, не высчитывала. Я любила Антона так, что рыдала над романтическими фильмами и любовной перепиской великих людей: Иван Тургенев – Полина Виардо, Дени Дидро – г-жа Волан, Василий Жуковский – Мария Протасова и т. д. Не потому что я так сентиментальна, а потому что я чувствовала любовь так же глубоко. Когда задевалась эта струна, мир становился объемным, выпуклым, как сквозь сильный телескоп я видела структуру Вселенной, ее дыхание равнялось дыханию спящего рядом мужа. Тишина ночи с любимым была тугой, резиновой и гудела как набат. Каждая дорожка от дождинки по стеклу равнялась траектории движения планет. Теперь я понимала свою школьную подругу, которая стала рассеянной, когда влюбилась. Постоянно пропускала занятия, причем что интересно, объект ее страсти прилежно ходил на уроки. Мне казалось логичным бежать в школу, чтобы его увидеть, но подруга пыталась нам объяснить свое состояние так:

– А ты чего в школу не пришла?

– Я была очень занята! – глубокий выдох, романтический взгляд вперед и вверх – на весеннее небо за окошком.

– Чем?!

– Я любила! (пауза) Я встала утром, оделась, посмотрела в окно… и там все такое… (шумно дышит, подбирает слова)… ЖИВОЕ!!!

Тогда мы над ней подшучивали, особенно не могли взять в толк, как можно наслаждаться любовью в отсутствии предмета страсти. И вот теперь я поняла. Главное тут – переживать бесценное состояние любви, ее объем, ее вездесущность . Всегда читала в книгах по эзотерике, что любовь – это лучшая духовная практика, но только теперь начинала это понимать.