Холмогорова он принял. Тот просиял. На этот раз заговорщически.

До нужного места добирались в машине Холмогорова. Чернющая, иномарочная громада с

тонированными стёклами и молчаливым водителем. Стремительно выехала из посёлка

городского типа, а затем кралась, кралась, сильно проседая, по заснеженным улочкам какой-

то деревеньки. Пока не достигла леса.

–

А чего в Питер ехал? – спросил Холмогоров по дороге.

–

К знакомым, - ответил Илья. – У нас что-то вроде клуба по интересам.

–

И чем интересуетесь?

– Комарами. Пытаемся экспериментальным путём добиться того, чтобы они меньше

кусали людей.

– О, так ты важный человек! – засмеялся мужчина. – А можно сделать так, чтобы они

вообще все передохли?

– Лучше не надо. Помните, как в школе? Это нарушит природный цикл. Исчезнут

комары – исчезнут птицы и так далее.

–

Тогда какой от вас толк?

Илья обиделся. Всё-таки разъяснил:

– Я пытаюсь добиться, чтобы комары не были такими назойливыми. Им необязательно

питаться людьми.

– И в чём заключаются твои обязанности? Вступаешь с комарами в переговоры, что ли?

– Холмогоров громко заржал довольный своей шуткой.

Так он окончательно разонравился Илье. И то, что водитель с готовностью хмыкнул шутке

своего хозяина, только укрепило его в этом чувстве.

– Комаров можно отпугнуть звуковыми вибрациями, - терпеливо объяснил юноша. –

Ещё с помощью звуковых волн можно сделать их менее агрессивными – например, в дикой

местности. Я и пытаюсь изобрести такой звуковой аппарат.

Холмогоров покачал головой.

– Послушай моего совета, парень. Уничтожьте их всех к чёртовой матери. И все дела.

Остаток пути прошёл в молчании.

Рысь держали в бетонном строении непонятного назначения рядом с лесом. Смотреть на

неё можно было через оконце в верхней части стены, для этого Илья забрался на

перевёрнутую вверх дном жестяную бочку. Рысь как рысь – пушистая, с кисточками на

ушах, густыми бакенбардами, тускло-рыжего окраса – но он впервые видел её живьём, не по

телевизору. Вид у животного был затравленный. Рысь забилась в угол, насмерть

перепуганная, болезненно щурилась и жала уши к голове. Родственники погибших и

обыкновенные зеваки, должно быть, приходили сюда и издевались над ней. Илья чувствовал,

как его глаза наполняются слезами.

– Весь посёлок соберётся посмотреть, как мы её казним, - торжественно, смакуя

предполагаемый эффект, заявил Холмогоров.

Илья поглядел на него ошарашено. Слез с бочки. Встал рядом, не зная, что сказать.

–

Родители Дины тоже будут, - опять гордо сообщил мужчина.

Реакция парня явно не соответствовала той, на которую рассчитывал Холмогоров.

Возможно, он даже почувствовал осуждение с его стороны, потому что затараторил вдруг,

одновременно напирая и оправдываясь:

8

– Какого чёрта? Чего ты не радуешься? Эта тварь зажрала беззащитную девушку, чуть

не у тебя на глазах, дочь уважаемых людей, неужели тебе не приятно от мысли, что мы её

уничтожим?!

–

Но вдруг эта рысь ни при чём? – слабо защитился Илья. – Вдруг вы ошиблись?

– С чего ты взял?

– Это всего лишь животное… Я понимаю вашу боль, вашу потерю, но это… это какое-

то жертвоприношение… нельзя ведь отыгрываться на невинном существе.

– Это я отыгрываюсь?! – взревел Холмогоров, Илья даже отступил на шаг. – Ты чего,

сосунок?! Я любил свою дочь.

– Что вы, я не хотел…

Илья подумал, что мужчина сейчас его изобьёт, или натравит на него своих людей. Но

раскрасневшийся Холмогоров не сделал ни того, ни другого. Вместо этого он разревелся.

Плакал громко, не скрываясь, разом утеряв всю свою начальственную грозность. Н о с ТЬ

– Я любил свою доченьку, - хныкал он.
– Любил Сашеньку…

Юноша чувствовал, как нужно сейчас этому человеку, чтобы его пожалели, поддержали в

горе. Но смущённый всей сценой, не мог подобрать нужных слов. Он хотел обнять мужчину,

но почему-то боялся, что тот неправильно его поймёт или оттолкнёт. Так и не решившись ни