кустов из автомата. Возвращаюсь к раненому и обращаюсь к Семёну:- Что делать будем?

– Подтащим к катеру, а там сами пусть им занимаются.

– Как всегда прав,- улыбаюсь я.

Семён стягивает с себя куртку, раскладывает на земле, привязываем пару толстых

веток и получились достаточно сносные носилки. Затем осторожно перемещаем туда

человека, тот скрипит зубами от боли, но не стонет, сразу видно, крепкий орешек, привык

переносить боль.

Стараясь идти плавно, подходим к реке, ни кто нас не встречает. Катер уткнулся в

отмель, слегка покачивается, чёрная броня тускло блестит, спаренный пулемёт задран

вверх, внезапно он дёргается и качнулся в нашу сторону.

– Да, что б вас!- ругаюсь я, но носилки не бросаю.- Эй, вы, там! Примите раненого!-

взревел я.

Может мой властный тон, подействовал, круглый люк бесшумно вывинчивается,

показывается автомат, затем появляется человек в защитном шлеме, он держится

настороженно, но славу богу в нас не целится.

– Всё, наша миссия закончилась, кладём раненого и уходим,- шепчу Семёну.

Бережно опускаем носилки и собираемся уходить, но не тут-то было, раздаётся

резкий выкрик и над нашими головами трещит автоматная очередь.

– Что за хамство,- оборачиваюсь я, раздражение накатывается как волна.

Чужак стоит на берегу, автомат направлен в нашу сторону. Я жалею, что бластеры

висят за спинами, снять явно не успеем, стоим, резких движений не делаем.

Незнакомец подходит к раненому, всё ещё целясь в нас, между ними завязывается

разговор.

– Как собаки лают,- ехидно усмехаюсь я.

Что-то, обсудив, чужак направляется к нам, остановился в трёх метрах, визгливо

выкрикивает, указывая на бластеры.

– Хочет нас разоружить. Вот, что, снимай бластер, клади влево, а я - вправо, а как

кашляну, прыгай в сторону. Мы этого молодчика стреножим, он ещё не знает, с кем

связался,- уверенно говорю я.

Всё получилось как по нотам, как только я подал сигнал, Семён прыгает в сторону, а я метнулся в ноги чужаку. Произошло всё быстро, приёмом самбо перехватываю руку на

излом, но в последний момент жалею, не стал ломать, просто швыряю через плечо,

болевым приёмом перехватываю автомат и вот теперь стою с оружием в руках, а

спецназовец уткнулся рылом в сырую землю.

Затем, пока тот не пришёл в себя от удара, заслонился его телом, в случае если на

катере ещё кто-то есть, оттаскиваю к каменным балкам. Там Семён занимает оборону, а я

усаживаю чужака рядом с собой и с бесцеремонностью сдёргиваю шлем - чёрные как ночь

густые волосы, обрамляющие лицо чужака, искрясь, рассыпаются за плечами.

– Девица?!- ахает Семён.

Я отпрянул в удивлении и восхищении - безупречный овал лица, чуть вздёрнутый

без изъянов носик, пухлые губы ждут любви, кожа, словно полированный нефрит, глаза

прикрыты пушистыми длинными ресницами. Внезапно из щёлочек глаз вырвался

багровый огонь - мигом трезвею.

Женщина в упор смотрит, чуть не испепеляет взглядом. В огромных глазах бушует

пламя, вытянутые зрачки, на моих глазах, принимают форму огненных шаров, губки

упрямо сжимаются, она с вызовом рыкнула нечто невразумительное.

– Ты бы не рычала, а сказала, что ни будь,- примиряющее говорю я. Женщина слов моих

не поняла, но интонации речи воспринимает правильно. Её зрачки сужаются в

вертикальные линии, она внимательно рассматривает меня, губки чуть приоткрываются, блестят как жемчуг ровные зубки. Внезапно глаза вновь наливаются огнём, она

вытягивает шею к моему плечу и с напряжённым вниманием рассматривает шрам в виде

короны, затем поднимает взгляд, огня в них нет, едва заметные красные щёлки

гармонично вливаются в пейзаж чёрных глаз.

Даже не ожидал, что спецназовец в юбке может так ворковать, как голубка перед

своим голубком. Лающий голос сглажен мягкостью интонаций, вся фигура выражает

покорность.

– Ладно, проехали,- смягчаюсь я поднимаясь, её автомат перекидываю рядом с бластером, протягиваю руку, помогаю встать. Она покорно обхватывает своей лапкой ладонь, пухлые