Отбросив в сторону привядшую розу, Лила схватила Малике за руки.

— Малике, родная, если он захочет, выходи за него! В тысячу раз лучше безответно любить, чем жить с нелюбимым. Поверь мне! Ахмед, — она засмеялась, — просто аскет немного, сердце его предпочитает медицину любви. — И тут же, посерьёзнев, с непонятным для молоденькой собеседницы сожалением добавила: — Постарайся, девочка, чтобы его сердце раскрылось для тебя, не жди, пока он станет мэром. Решида нельзя посадить в золотую клетку!

За ужином Шарль предложил гостям заночевать в поместье, провести утро на взморье и вернуться к обеду.

Не поддерживала Шарля только Малике, она рвалась домой.

— Не бойтесь, мадемуазель, — Ришелье по-своему истолковал желание девушки. — Нас охраняет целая армия, никто сюда и сунуться не посмеет!

Генерал не преувеличивал. На южной стороне сада действительно находилась мощная крепость, с многочисленным гарнизоном, обнесённая высокой стеной, с проволочным ограждением под током. В бухте постоянно дежурили быстроходные катера.

Сославшись на недомогание, Малике сразу после ужина ушла к себе. Озабоченная Фатьма-ханум давала ей то одно, то другое лекарство. Девушка послушно глотала таблетки, но боль не отпускала её, тисками сжав виски. Заснула она лишь после полуночи, рядом с дочерью прикорнула и мать. Разбудил их беспорядочный треск пулемётов. Растерявшись от неожиданности, молча вслушивались они в ночную перестрелку. Вдруг загрохотали пушки и миномёты. Не помня себя от страха, Фатьма-ханум кинулась к дочери, прижала её к груди, защищая своим телом от неведомого и страшного, что грохотало в ночи.

— Боже мой, доченька, мы пропали! — запричитала она.

Малике пыталась успокоить мать, но Фатьма-ханум в припадке страха кричала всё громче.

В спальню вошёл разъярённый Абдылхафид.

— Чего кричишь, глупая! Перестань! Ничего не случилось. Солдаты манёвры проводят, а ты тут истерику закатила!

Глава семейства прекрасно знал, что никакие это не манёвры, и был напуган не меньше жены.

Осторожно освободившись от цепких материнских объятий, Малике подошла к окну и чуть-чуть раздвинула тяжёлые шторы. Огненные стрелы прожекторов ползали по небу, перекрещивались, спускались вниз, высвечивая окрестные холмы и темнеющие вдали горные отроги. Больше не было видно ничего.

Прибежала Лила и сказала, что на крепость напали партизаны и генерал Ришелье пошёл в гарнизон, чтобы командовать боем. Скоро…

Её слова прервал залп крепостной батареи, от которого задребезжали оконные стёкла.

Перестрелка была в самом разгаре, когда генерал Ришелье появился в крепости. Начальник гарнизона, полковник Броссель, подошёл к висевшей на стене большой карте, чтобы познакомить генерала с обстановкой. Несмотря на непрерывный рёв орудий и миномётов, от которого гудело в ушах, речь его была спокойна и нетороплива.

— По-моему, Халед стремится просто отвлечь наше внимание, — закончил он. — Основной удар будет нанесён на участке майора Леканюэ. Там находится концентрационный лагерь. Попытки освободить заключённых Халед предпринимал уже не раз. Правда, до сих пор — без пушек и миномётов. Но это положения не меняет.

Зазвонил телефон, Броссель несколько секунд слушал молча, потом сказал:

— Установите радиосвязь! — и пояснил генералу: — Партизаны прервали телефонную связь с городом.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил его Ришелье, вслушиваясь в грохот перестрелки.

Броссель ответил не сразу.

— Пока установить орудийно-миномётный заслон.

— А потом?

Начальник гарнизона пожал плечами.

Ришелье шагнул к карте, палец его упёрся в тонкую извилистую линию.

— Вот по этой дороге надо немедленно бросить танки и броневики! Наступать нужно, полковник, наступать, а не обороняться!

Броссель устало вздохнул.

— Дорога может быть заминирована партизанами, мой генерал. Танки подорвутся.

— Пусть подрываются, чёрт их побери! — взорвался Ришелье. — Вы что, без жертв воевать думаете?

— Кому нужны бессмысленные жертвы… Да и ночь сейчас, в темноте трудно ориентироваться.

— Ночью тьма мешает, а днём — лес и заросли, так, что ли, полковник? Нужно, дорогой мой, уметь пользоваться и тьмой и лесом. Пускайте танки! — приказал он. — За ними пусть броневики идут. Действуйте, полковник!

Броссель поморщился, как от кислого, но козырнул:

— Слушаюсь!

— Видал? — кивнул ему вслед Ришелье, обращаясь к безмолвному капитану Жозефу. — Вояки! Хотят победить врага, не высовывая носа из крепости.