— В машину его.

Они подняли бойца в кабину и забились следом. Раффи завел мотор, включил заднюю передачу. Автомобиль, взревев, рванул к лагерю — всего ярдов тридцать.

— Вытаскивайте его, — приказал Брюс. — Несите в укрытие.

На губах раненого выступила пена, пот ручейками стекал по лицу и телу. Из раны сочилась тоненькая струйка коричневатой жидкости. «Наверное, яд коагулирует», — подумал Брюс.

— Брюс, что с тобой? — К нему подбежала Шермэйн.

— Со мной ничего. — Керри с трудом сдерживался, пытаясь не сорваться. — А вот одного из наших ранили.

— Тебе помочь?

— Нет, тебе не надо это видеть. Хендри, где противоядия, черт побери?

Раненого приволокли в лагерь, положили в тени на одеяло. Брюс опустился на колени, открыл красную жестяную коробку, которую ему протянул Хендри.

— Раффи, поставь грузовики обратно в круг и прикажи своим парням держаться начеку. Туземцы после такого успеха могут и осмелеть. — По ходу разговора Брюс вставлял в шприц иглу для подкожных инъекций. — Хендри, скажи, чтобы нас чем-нибудь загородили. Можно одеялами. — Открыв ампулу, он наполнил шприц бледно-желтой сывороткой. — Держите его, — сказал он солдатам и, приподняв кожу около раны, воткнул туда иглу. Кожа на ощупь была как лягушачья — влажная и липкая.

Впрыскивая сыворотку, Брюс пытался сосчитать, сколько прошло времени с того момента, как вонзилась стрела, — минут семь или восемь, наверное. Яд мамбы убивает за четырнадцать минут.

— Переверните его, — сказал он.

Голова парня безвольно упала набок, дыхание участилось, стало поверхностным, а изо рта вытекала струйка слюны.

— Ты смотри-ка! — выдохнул Уолли Хендри. На его лице отразилось чувство глубокого чувственного удовольствия, и дышал он так же часто и поверхностно, как умирающий.

— Помоги Раффи, — рявкнул Брюс. У него внутри все сжалось от отвращения.

— Как бы не так. Уж это зрелище я не пропущу.

У Брюса не было времени на пререкания. Он приподнял кожу на животе раненого и вонзил иглу туда. Внезапно кишечник бойца непроизвольно опорожнился.

— Боже… — прошептал Хендри.

— Уйди, — прорычал Брюс. — Хватит глумиться, дай ему умереть спокойно.

От отчаяния он сделал еще один укол — под кожу, у самого сердца. Тело резко свело судорогой, и игла сломалась в мышце.

— Умирает, — прошептал Хендри, — умирает. Ты посмотри-ка, а? Вот это да.

У Брюса задрожали руки, сознание словно заволокло туманом.

— Ты, грязная свинья! — заорал он и влепил Хендри пощечину.

Уолли отбросило к стоящей рядом цистерне. Брюс вцепился обеими руками ему в горло — гибкая трахея задергалась под пальцами, как веревка.

— Ничего святого, животное, — закричал он Хендри прямо в лицо. — Ты что, не можешь дать человеку умереть…

Подскочил Раффи и, без особых усилий оторвав руки Брюса от горла Уолли, встал между ним и Хендри.

— Оставьте его, босс.

— За это… — задыхаясь, выговорил Хендри, держась за шею, — за это ты мне заплатишь.

Устыдившись своего порыва, Брюс повернулся к лежащему на одеяле бойцу.

— Закройте его, — с дрожью в голосе приказал Керри. — Положите в кузов. Завтра похороним.

К ночи сооружение короба из железных листов закончили — немудреная прямоугольная конструкция без крыши, со съемной стеной и бойницами для стрельбы. Вдоль каждой стены размещался десяток бойцов, по ширине — как раз чтобы перегородить мост, а в высоту — чуть выше самых высоких. В общем, не шедевр архитектуры.

— А как его двигать, босс? — Раффи с сомнением разглядывал короб.

— Сейчас покажу. Передвинем его к лагерю, а утром прямо в нем и пойдем работать.

Брюс отобрал двенадцать человек, они зашли внутрь короба через съемную стенку и закрыли ее за собой.

— Так, Раффи, убирай грузовики.

Раффи и Хендри откатили в лагерь два грузовика, и сооружение, похожее на небольшой ниссеновский барак, осталось стоять у моста. Внутри Брюс расставил людей вдоль стен через равные промежутки.

— Хватайтесь за нижнюю балку рамы и поднимайте, — крикнул он. — Готовы? Раз, два, три!

Короб зашатался и приподнялся дюймов на шесть над землей. Обитателям лагеря были видны только ботинки.

— Все вместе, — приказал Брюс. — Вперед!

Раскачиваясь и поскрипывая, короб медленно двинулся к лагерю. Видневшиеся снизу ноги придавали сооружению сходство с огромной гусеницей.

Из лагеря донеслись приветственные крики, а из «гусеницы» им в ответ раздались взрывы смеха. Всем было весело. Никто не вспоминал про отравленные стрелы и кишащий призраками лес.