Шрифт:
И вот он вырабатывает план последнего акта, продиктованный желанием защитить дело всей его жизни, а также — и это главное — неукротимой ненавистью.
План этот был отработан им до совершенства.
Перед ним стояли две цели. Первая — убить их, утолив таким образом жажду мести. Вторая — убить так, чтобы это ни в коем случае не сказалось потом на будущем его детей.
Он встречается с Шелудивой и внимательнейшим образом изучает ее внешний облик. Никому не придет в голову связывать с ним эту попрошайку, появись она возле виллы Рубироза. Вот он и пойдет туда под ее видом. А потом — самолет Турин-Париж, отель «Риц» и самоубийство.
Досконально изучив повадки Шелудивой, он убивает ее. И думаю, что вы никогда не найдете ее тела. Это убийство он должен был пережить очень тяжело, но ненависть к своему врагу была сильнее любых препятствий, сильнее голоса совести.
— Но зачем было ее убивать? — спросил Ришоттани.
— Это было необходимым условием его плана. Если бы ее нашли и начали допрашивать, она бы опознала по фотоснимкам самоубийцу из «Рица» и рассказала бы, что не раз встречалась с ним. Тогда следователь смог бы заподозрить истинного убийцу старого Рубирозы.
Франческо обладал удивительным даром перевоплощения. Профессиональное внимание к деталям, даже самым незначительным, позволило ему в совершенстве сыграть роль Шелудивой.
И вот наступила роковая ночь пятницы 19 декабря 1988 года.
Франческо принимает облик Шелудивой, подъезжает к улице Понте Изабелла, оставляет машину и, никем не замеченный, направляется к вилле. По дороге его видит экономка Самуэля, которую вы потом допрашивали. В узле, который он тащит с собой, его обычная одежда…
Глава 22
В ту ночь на вилле
Человек вышел на дорогу с первыми вечерними тенями. Он неузнаваем. Старая бродяжка послужила ему прекрасным образцом для подражания.
Вот и калитка. Он ухмыляется, не веря своим глазам: старый скряга с тех пор даже не поменял замок! Ну что ж, тем лучше. Не придется лезть через ограду.
Свирепые кобели послушно направляются за маленькой сучкой, которую «бродяга» выпускает из-под полы плаща…
Франческо откидывает капюшон, освобождается от ветхого плаща и входит в дом… Там ничего не изменилось… Он уверенно идет вперед. Можно и не зажигать света: в кабинете Самуэля топится камин, на письменном столе слабо горит настольная лампа.
Старик сидит спиной к двери. Накинуть на него шнур и затянуть его проще простого. Самуэль пытается освободиться, но крик замирает у него в горле, когда Франческо предстает перед его глазами…
— Это ты, негодяй! — хрипит старик. — Вор! Вот до чего ты дошел! Я говорил тебе, что ты станешь снова таким же голодранцем, каким ты был, когда мы тебя подобрали!
Он смел, этот старик. Его властный и презрительный тон ничуть не поменялся за эти годы… Франческо не может подавить в себе восхищения этой смелостью, но через мгновение ненависть снова подымается в нем.
— Посмотрим, посмотрим, старая гадина, кто из нас запросит пощады.
— Аннализы и Чезаре нет дома, — говорит старик. — Если тебе нужны деньги, говори. Я могу тебе их дать.
— Ты уже ничего не можешь мне дать, Самуэль. У меня больше нет времени, чтобы откладывать месть, а у тебя не хватит денег, чтобы заплатить за то, что ты у меня отнял.
Старик на какой-то момент теряет свою уверенность.
«Он боится за ребенка и женщину, — понимает вдруг Франческо. — Значит они здесь, дома…» и уверенным жестом протягивает руку к старому колокольчику на письменном столе.
Самуэль вздрагивает, собирается закричать, но рука Франческо зажимает ему рот.
На лестнице слышатся шаги. Это Аннализа и Чезаре. Ни о чем не подозревая, они идут навстречу своей судьбе. Оживленно разговаривая, они входят в кабинет и застывают в недоумении. Но дуло пистолета делает излишними всякие объяснения.
Послушно повинуясь жесту Франческо, они подходят к столу и становятся прямо напротив Самуэля, онемевшего от ужаса.
Целясь, Франческо медленно поднимает руку. Первый выстрел, и красный цветок медленно распускается на лбу Аннализы… Она еще не успевает упасть, как тот же знак смерти запечатлевается на лбу Чезаре.
— Убийца! Подлый убийца! — кричит старик.
— Семейная традиция, не так ли, скотина? Вся разница в том, что ты предпочитал это сделать чужими руками, как было, например, с Диего. Да, да, Диего, твой племянник — импотент. Его похитили и убили по твоему приказу! Только ты, я и его жена знали, что он не переносит хлороформа. Какое интересное совпадение, не так ли? А скольких еще ты погубил, отняв у них последние средства к существованию, скольких обрек на проституцию, выбросив их за дверь?! У меня-то по крайней мере хватает храбрости самому спустить курок!