– Божественный! — заорал Макрин.

Каракалла никак не прореагировал.

– Нюхательную соль сюда, — распорядился Макрин.

Телохранители, из тех, кто более-менее пришёл в себя и был хоть немного вменяем, забегали туда-сюда. Но вскоре выяснилось, что в комнате нет ни щепотки соли. Отправились, было к дворцовому лекарю, но обнаружили его упившимся до такой степени, что он мог, только невнятно мычать. Нужно было ехать в ближайшую лекарскую лавку. Но на это совсем не было времени.

Бормоча проклятия, префект претория начал мерить шагами комнату. Он, что-то обдумывал и хмурился при этом. Наконец, Макрин принял решение. Резким жестом велел приблизиться одному из телохранителей.

– Приготовить закрытую лектику и сообщи эскорту ликторов, чтобы готовились сопровождать императора. Да, и найдите одежду императора для выступления в Сенате. Живее!

Затем, он обратился к вошедшему Тиласу и двум другим германцам:

– Тащите императора вниз.

– Вниз? — удивился Тилас.

– Вниз! Что не понятно? Повезем его в Сенат! Может, свежий воздух приведет его в чувство? По дороге, император проснется и переоденется.

Через несколько минут, кряхтя и отдуваясь, двое телохранителей вынесли храпящего Каракаллу из комнаты и поволокли его вниз по лестнице. У нижней ступени уже была лектика с закрытым паланкином и ожидающими шестью крепкими рабами. Тут же находились двенадцать ликторов с фасциями и топорами. Когда императора заталкивали в лектику, появилась Юлия Домна со своей свитой.

– Что с моим сыном? — закричала она, бросаясь вперед.

– Все хорошо, — ответил Опеллий Макрин. — Он просто пьян и никак не проснется.

– Куда вы его тащите?

– В Курию.

– В Курию? Но зачем?

– На заседание Сената. Там будут обсуждаться важные вопросы. Его присутствие необходимо. Он сам, вчера требовал собрать Сенат.

– Но он сейчас не может, вы же видите! — возмутилась Юлия Домна. — Как он будет там выступать? Ты поезжай Макрин, выступи вместо…

– Это невозможно, госпожа, — перебил префект претория. — Все ждут слова императора.

– Но он ведь…

– Скоро он очнется, — заверил Макрин. — Свежий воздух приведет его в чувство, пока мы будем идти в Курию.

Юлия Домна поохала, покачала головой, но все же отступила.

– Береги его, — сказала она Опеллию Макрину. — Он теперь, у меня единственный сын.

Префект претория молча кивнул.

Каракаллу поместили в лектику, впереди встали ликторы и несколько телохранителей.

И вся процессия потянулась к восточным воротам дворца.

Дорога не отняла много времени. Курия Сената располагалась прямо за аркой Септимия Севера. В любом случае, расчет Макрина не оправдался. Каракалла так и не проснулся и даже, вроде бы, стал храпеть еще громче.

Юлиева Курия, здание, где собирался римский Сенат, было довольно скромных размеров. Фасад украшали высокие колонны, они же поддерживали треугольную двухскатную крышу. К центральному входу вела широкая лестница в три десятка ступеней. Внизу, где начиналась лестница, стояли четверо вооруженных стражников, еще двое в парадных, натертых до блеска доспехах и красных плащах, замерли перед входом в само здание.

Лектику внесли по ступеням в вестибюль. Поставили перед закрытыми бронзовыми дверями. Тут, Макрин начал усиленно будить и толкать императора.

– Проснись, величайший! Мы в Сенате!

– А… Что? — сонно забормотал император.

Он открыл глаза и зло уставился на Макрина.

– А, рожа мавританская, опять ты? Как я не проснусь, только тебя и вижу. Блевать, уже тянет. А может, я и не проснулся еще и ты мне снишься? Что за дурной сон!

– Мой долг быть все время подле тебя, Божественный, — сухо произнес Макрин.

– И где это мы? — Каракалла выглянул из лектики и недоуменно огляделся.

– В Сенате все уже собрались и ждут вас.

– Меня? — Каракалла с трудом выбрался из лектики. Раба, попытавшегося ему помочь, он в раздражении оттолкнул.

– Поди прочь, пес. О боги, как разламывается голова!

Пошатываясь, стеная и охая, император направился прямо к закрытым дверям зала.

– Божественный! — сдавленно вскрикнул Макрин, бросаясь к Каракалле.

Он ухватил его за локоть и попытался оттащить от дверей.