Шрифт:
Макретиан повернулся к Каракалле.
– Желаете взглянуть?
– Не желаю, — отмахнулся император. Пусть Макрин съездит и посмотрит.
Префект претория, было поднялся, чтобы отправиться, но тут вошел один из дворцовых стражников и доложил, что привели палача Вара.
– Подожди, — Каракалла жестом остановил Макрина. — Послушаем, что палач скажет.
Двери открылись, и в комнату ввалилась огромная волосатая туша. Палач громко жалобно скулил и размазывал по своей небритой роже слюни, сопли и слезы.
Все присутствующие были настолько поражены, что долго никто не мог произнести ни слова.
– Что это с тобой? — наконец произнес Каракалла.
– Мышка сдохла.
Снова плач. Громко и навзрыд.
Император недоуменно переглянулся со своими префектами, которые, впрочем, понимали не больше него самого.
– Какая еще мышка? — сердито спросил Оппелий Макрин. — Что ты несешь? Да ты, пьян!
– Моя мышка! Я год ее приручал. Кормил, гребешком расчесывал. И вот сегодня… Сегодня… О где же справедливость богов? За что они отняли у меня создание, которое так любило меня!
– Ну ты, успокойся, — пробормотал Каракалла, немало пораженный, тем, что у такого страшного на вид гиганта, лишь немногим больше похожим на человека чем на гориллу, оказалось такое нежное и трепетное сердце. — На вот.
Каракалла лично налил в золотую чашу немного вина из стоящей на столике ойнохойи [167] и протянул рыдающему взахлеб палачу.
Тот, шумно дыша и едва не давясь, залпом выпил.
– Теперь соберись и рассказывай. Ты добился правды от Публия?
167
Ойнохоя — (от греч. — вино, — лью) — древнегреческий сосуд для вина; представляет собой кувшин яйцевидной формы с одной ручкой и тремя сливами (носиками), из которого одновременно можно было наливать в три чаши. О. изготовлялись из глины и металла.
– Добился, Божественный.
Палач Вар громко шмыгнул и сам налил себе еще вина.
Оппелий Макрин при этом недовольно поморщился, Каракалла же совершенно не обратил внимания на столь вопиющую наглость. Он весь подобрался.
– Что сказал этот негодяй? Он во всем признался?
Вар хотел, было что-то ответить, но Каракалла прервал его жестом.
– Нет, не говори. Идем, я сам хочу услышать признания Публия.
– Это невозможно, — замялся Вар. — Публий, он того… умер.
– Умер?! — вскричал Каракалла. — То есть как?
– Пыток не выдержал, — вздохнул Вар и налил себе из ойнохойи, уже третий раз.
Каракалла вырвал у него сосуд и отшвырнул в сторону. Тот ударился о стену и с грохотом разлетелся целым дождем керамических осколков и красными брызгами вина.
– Как это понимать?
Глаза палача Вара округлились от страха, складки подбородка затряслись.
– Отвечать! — рявкнул император.
– Я связал руки Публию веревкой, а другой конец перекинул через балку над звериной ямой. Немножко спустил Публия, чтобы волки могли доставать до его ступней…
– Не надо мне этих подробностей! — взвыл Каракалла. — Что случилось с Публием?
– Да веревка оборвалась, — палач Вар сокрушенно развел руками. — Он и упал к волкам. Ничего от несчастного не осталось, так, несколько костей.
На минуту в комнате повисла тишина.
– Так это, веревка не выдержала — пробормотал Каракалла. — А пытки тут и не при чем. Как же ты не уследил за веревкой?
– Веревка, крепкая была, — пожал Вар плечами. — Не иначе, боги распорядились судьбой несчастного Публия.
– Ну, хорошо, — протянул Каракалла. — Что успел сообщить Публий?
– Когда я молотком ломал ему пальцы, он признался, что убил вашего брата. Сбросил его, в ту же самую яму.
– О проклятие! — вскричал Каракалла. — Прямо вот так и сбросил? Живого?
– Нет, сначала заколол его мечом, а тело сбросил.
– А где же ты был? Как от тебя, все это укрылось?
– Так я и не видел, как Публий убил вашего брата. Он уже труп притащил, — начал объяснять Вар, — Тогда, я даже не знал, что это ваш новый брат. Публий сказал, что это преступник, ужасный злодей и насильник детей и его тело нужно отдать на съедение волкам, потому, как такой мерзавец не имеет права на достойные похороны. А что я мог ответить? Я же не мог возразить начальнику дворцовой стражи. Тогда, я и палачом то, еще не был назначен.
– А негр? — спросил Каракалла.
– Какой негр? — удивился Вар.
– Публий должен был притащить два тела. Второй убитый — негр.
– Нет, второго не было, — развел руками Вар.
– Странно, — пробормотал Каракалла. — Куда же негр подевался? Он был при моем брате неотлучно. Если Публий убил Лоредана, то сперва должен был расправиться с негром.
Тут в разговор, вмешался Оппелий Макрин. Подозрительно прищурившись, он спросил:
– Скажи, Вар, а ты уверен, что тело, которое принес Публий и сбросил в яму, было телом Лоредана, брата нашего повелителя?