Этот институт представителей Верховного стал своего рода изобретением Сталина в военном искусстве. «Ответственный представитель Ставки, – пишет Василевский, – всегда назначался Верховным главнокомандующим и подчинялся лично ему… Представители Ставки, располагая всеми данными о возможностях, замыслах и планах Верховного главнокомандующего, оказывали существенную помощь командующим фронтами в выработке и принятии наиболее правильных оперативных решений, вытекающих из общего плана стратегической операции» [80] .

Одновременно это была система защиты от «дураков» – контроль Верховного, осуществляемый через своих представителей, не позволял командующим совершать опрометчивые ошибки.

Однако это не являлось диктаторством. Сталин внес корректив и в само традиционное понятие «Ставка», придав ей форму динамичного инструмента коллективного рассмотрения задач. В практике деятельности Сталина «Ставкой» стал считаться тот условный круг лиц, которых он привлекал для решения оперативных и стратегических вопросов, связанных с ведением войны.

Василевский в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольская правда» поясняет: «Ставка не была неким собирающимся на регулярные заседания органом… За всю войну, если не ошибаюсь, в утвержденном составе Ставка не собралась ни разу… Верховный главнокомандующий для выработки того или другого оперативно-стратегического решения или для рассмотрения других важных проблем вооруженной борьбы вызывал к себе ответственных лиц, имевших отношение к рассматриваемому вопросу.

Тут могли быть и не члены Ставки, но обязательно члены Политбюро, руководители промышленности, вызванные с фронта командующие. Все, что вырабатывалось тут при взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма работы была эффективной… При чрезвычайных обстоятельствах на том или ином фронте, при подготовке ответственных операций, – пишет Василевский, – Сталин посылал на фронт своих представителей».

«Сам я, – отмечал маршал, – в этой роли выезжал на фронт много раз. Это была ответственная работа. Оценить на месте возможности войск, поработать совместно с военными советами фронтов, помочь им лучше подготовить войска к проведению операций, оказать помощь в обеспечении войск поставками всего необходимого, быть действующим, связующим звеном с Верховным главнокомандующим – таков лишь короткий перечень всяких забот, лежащих на представителе…»

Сталин в совершенстве овладел наукой управления. Поразительно, но многие приемы, используемые им, ученые и исследователи открыли для себя только в конце второй половины XX века. Жуков свидетельствует, что «свои суждения по важным вопросам И.В. Сталин во многом строил на основе докладов представителей Ставки, посылавшихся им в войска, чтобы на месте разобраться с обстановкой, посоветоваться с командованием соединений на основе выводов Генерального штаба, мнений и предложений командований фронтов и спецсообщений».

Верховный главнокомандующий требовал от своих представителей четких и незамедлительных сообщений о реальном положении дел на фронтах и строго спрашивал за малейшую задержку докладов с мест. Василевский, замешкавшийся однажды с представлением донесения об итогах операции, получил резкий выговор в письменной форме.

«Последний раз, – пишет Сталин, – предупреждаю Вас, что, в случае если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и отозваны с фронта».

Василевский с пониманием отнесся к «выговору» Верховного: «Сталин был так категоричен не только в отношении меня. Подобную дисциплину он требовал от каждого представителя Ставки… Считаю, что отсутствие какой-либо снисходительности к представителю Ставки было оправдано интересами оперативного руководства вооруженной борьбой. Верховный главнокомандующий очень внимательно следил за ходом фронтовых событий, быстро реагировал на все изменения в них и твердо держал управление в своих руках».

При проведении Корсунь-Шевченковской операции в 1944 году Сталин телеграфирует Жукову: «Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачи координирования действий 1-го и 2-го Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего Вашего доклада видно, что, несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об обстановке: Вам не известно о занятии противником Хильки и Нова Буда; Вы не знаете решения Конева об использовании 5-го гв. кк. (гвардейского кавалерийского корпуса) и танкового корпуса Ротмистрова с целью уничтожения противника, прорвавшегося на Шендеровку.

Сил и средств на левом крыле 1-го УФ и на правом крыле 2-го Украинского фронта достаточно для того, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить Корсунскую группировку. Требую от Вас, чтобы Вы уделили исполнению этой задачи главное внимание».

Писателю Константину Симонову маршал Жуков рассказывал, что у Сталина «был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции… Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с офицерами Генерального штаба – майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями.

Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточняя с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью…

Его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с офицерами Генерального штаба для уточнения обстановки перед принятием будущих решений была работой в высшей степени разумной».