«Я не могу этого сделать, – уклонился от прямого ответа Иден, – не посоветовавшись с премьер-министром и американцами. Мы сможем дать ответ, когда я вернусь в Лондон. – Одновременно он сослался на Черчилля, заявившего ранее, что никакие территориальные изменения, происшедшие в ходе этой войны, не будут признаны британским правительством. – Возможно, – сказал министр, – что как раз это конкретное изменение будет приемлемо, но я должен сперва проконсультироваться с моим правительством…

Не скрывая иронии, Сталин спросил:

– Действительно ли необходимо, чтобы вопрос о Прибалтийских государствах был обусловлен решением британского правительства? – И уже утверждающе добавил: – Мы ведем сейчас самую тяжелую войну и теряем сотни тысяч людей, защищая общее дело с Великобританией, которая является нашим союзником, и я полагаю, что такой вопрос следует рассматривать как аксиому и тут не требуется никакого решения.

– Вы имеете в виду, – откровенно удивился Иден, – будущее Прибалтийских государств после окончания войны?

– Да, – подтвердил Сталин.

Британский министр не удержался от колкости и напомнил:

– Ведь сейчас Гитлер стоит под Москвой и до Берлина далеко…

– Ничего, – парировал Сталин, – русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз…»

На третьем заседании, состоявшемся 18 декабря, дискуссия продолжилась, но англичане не продемонстрировали сдвига по рассматриваемым вопросам. Сталин в свою очередь заявил, что без дополнительного протокола договоры не могут быть подписаны. Переговоры зашли в тупик, и было решено опубликовать о визите Идена такое коммюнике, которое не обнажало бы наличие возникших разногласий перед Гитлером и Муссолини.

20 декабря Сталин устроил в Кремлевском дворце в честь Идена большой обед. Кроме членов делегаций на нем присутствовали члены Политбюро, наркомы, генералы. Иден остался доволен обстановкой вечера и высказал мнение, что проявившиеся во время переговоров разногласия не испортят дружескую атмосферу между двумя странами.

Сталин не ограничился утверждением, что русские будут в Берлине. Идену предложили совершить поездку по Подмосковью. Прогулка произвела на британцев ошеломляющее впечатление. По сторонам дороги, вдоль которой двигался дипломатический кортеж, взору гостей предстали останки разбитой немецкой техники: танки, орудия, автомобили всех европейских марок и типов и тысячи еще не убранных трупов, вмерзших в снега подмосковных полей. На обратном пути потрясенный Иден сказал Майскому:

«Теперь я собственными глазами видел, как немецкая армия может терпеть поражения, отступать и бежать…»

Остановив натиск немецких войск, Сталин не был намерен ограничиться достигнутым. Уже в декабре эвакуированные заводы стали наращивать выпуск военной продукции. Примерно в начале января, вспоминал конструктор Грабин, в Кремль были доставлены для сравнения пушки ЗИС-3 и Ф-22. На просмотр на улицу вышли работники наркомата, генералы, члены ГКО. Все, кроме Сталина, были одеты тепло. «Он, – пишет Грабин, – вышел в фуражке, шинели и ботинках. А день был на редкость морозный. Меня беспокоило: в трескучий мороз невозможно в такой легкой одежде ознакомиться с новой пушкой».

Однако осмотр длился несколько часов. И за это время все ознакомились не только с механизмами, но и с конструктивными деталями. В заключение осмотра Сталин сказал:

«Эта пушка – шедевр в проектировании артиллерийских систем. Почему вы раньше не дали такую прекрасную пушку?

– Мы еще не были подготовлены, чтобы так решать конструктивные вопросы, – ответил Грабин».

5 января 1942 года состоялось совещание Ставки, на котором Шапошников доложил о положении на фронтах. Подводя итог, Сталин подчеркнул: «Немцы в растерянности от поражения под Москвой. Они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть время и получить передышку».

Продолжая прохаживаться вдоль кабинета, Верховный главнокомандующий обобщил свою мысль:

«Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны… – На словах «до весны» он сделал акцент, несколько задержался и разъяснил: – Когда у нас будут новые резервы, а у немцев не будет больше резервов…»

Замысел Верховного главнокомандующего состоял в том, чтобы, осуществив двухсторонний охват, советские войска уничтожили главные силы противника в районе Ржева, Вязьмы и Смоленска. Операция предусматривала разгром группы армий «Центр» силами Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов.

Одновременно Ленинградский и Волховский фронты при поддержке правого крыла Северо-Западного фронта должны были разгромить группу «Север», а войска Юго-Западного и Южного фронтов – разбить группу «Юг» и освободить Донбасс. На Кавказский фронт и Черноморский флот возлагалась задача освобождения Крыма.

Уже после войны, во время допроса в июле 1945 года в Бад-Монлорфе, фельдмаршал Кейтель дал следующую оценку этим действиям Сталина: «Русское наступление оказалось полностью неожиданным. Мы грубо просчитались при оценке резервов Красной Армии…»