Говоря иными словами, руководство Вермахта не осознало возможностей и организаторских способностей советского Верховного главнокомандующего. Урок, который Сталин преподнес противнику, не прошел бесследно. Генерал-полковник Йодль говорил своим сотрудникам в конце войны, что «даже Гитлер с весны 1942 года знал: войны нам не выиграть… после зимней катастрофы 1941—1942 годов достичь победы было невозможно».

Впрочем, протрезвление наступило значительно раньше. Собираясь на очередной доклад к Гитлеру, Франц Гальдер 21 апреля 1942 года записал в дневнике:

«Потери в зимних боях: а) в личном составе (1 ноября 1941 – 1 апреля 1942 года): 900 000 – потери, включая больных, 450 000 – пополнение… Сильное истощение экономики;

б) в материальной части (1 октября 1941 – 15 марта 1942): 74 183 автомобиля, 2340 танков и бронемашин – потери; 7441 автомобиль (10%), 1847 танков и бронемашин (80%) – поступление».

Конечно, Сталин не мог знать об этих угнетавших начальника генерального штаба сухопутных войск Вермахта цифрах, вписанных им аккуратно в свой дневник. Но и не заглядывая через плечо германского стратега, он прекрасно понимал, что победителем будет тот, чья экономика окажется более прочной.

Часто Сталин сам звонил на оборонные заводы. Он знал их возможности. Ежедневно ему на стол клали сводку суточной сдачи самолетов, танков, орудий и других видов вооружения. Поэтому порой он не требовал, а просто просил увеличить суточный выпуск двигателей «хотя бы на один мотор».

В первой половине января 1942 года он позвонил на один из авиационных сибирских заводов, где в тот момент находился Яковлев. Он сообщил, что Государственный Комитет Обороны решил полностью перевести завод на выпуск «яков», а производство истребителей ЛаГГ-3 передать другому предприятию.

«Яки» и «лагги», близки по своим летным качествам, но летчикам больше нравятся «яки», – сказал он. – «Яки» более маневренны и не страдают некоторыми дефектами, обнаруженными на фронте у самолета ЛаГГ-3».

Своеобразным подтверждением правильности такого решения стало то, что 10 марта с фронта поступила телеграмма. В ней сообщалось, что семь летчиков на истребителях Як-1 выиграли воздушное сражение в бою с против 25 самолетов противника. В начале февраля Сталин поставил вопрос о возврате к выпуску двухместного варианта штурмовика Ил-2.

«А ведь вы были правы, – сказал он приглашенному конструктору Ильюшину. – Вы сделали двухместный штурмовик, а мы, не разобравшись как следует, по настоянию некоторых легкомысленных советчиков заставили переделать его в одноместный. …Нужно немедленно вернуться к двухместной машине».

Примерно в это же время были рассекречены фамилии конструкторов самолетов. Советские газеты стали называть их по именам создателей: «Ильюшин-2», «Петляков-8», «Яковлев-1» и т. д. Выпуск боевых машин и вооружения постоянно увеличивался.

И если Гальдер со скаредностью «скупого рыцаря» пересчитывал свои ограниченные силы, то Генштаб Красной Армии мог строить более весомые планы. К весне 1942 года советские вооруженные силы насчитывали более 400 дивизий, почти 11 миллионов человек, свыше 10 тыс. танков и более 11 тыс. самолетов.

Только за вторую половину 1941 года советская промышленность изготовила 4500 танков. Из них 1885 машин Т-34, около 1700 танков Т-40 и Т-60. В течение 1942 года было построено 24 500 (!) танков. В их числе 12 500 танков Т-34 и около 5000 – Т-60 и Т-70.

Наряду с «тридцатьчетверками» эти «маленькие», но выносливые машины стали «основными боевыми танками Красной Армии» [76] .

Однако армия еще не научилась эффективно использовать предоставляемую в ее распоряжение боевую технику. Более того, войска порой небрежно «теряли» ее. И это зависело не только от опыта командиров. Сталин ясно видел и понимал, что трудному практическому искусству побеждать на войне необходимо учиться всем.

В одном из приказов он писал: «Задача Красной Армии, ее бойцов, ее пулеметчиков, ее танкистов, ее летчиков, ее кавалеристов состоит в том, чтобы учиться военному делу, учиться настойчиво, изучать в совершенстве свое оружие, стать мастерами своего дела и научиться, таким образом, бить врага наверняка. Только так можно научиться искусству побеждать врага».

Призывая армию «учиться», он учился и сам. Василевский отмечает: «Сталин, как человек глубокого ума, естественно, не мог не осознавать своих просчетов и недостатков и не делать выводов для себя… И вот для всех нас постепенно становится заметным, как он стал все более глубоко мыслить категориями современной войны, исключительно квалифицированно решать вопросы военного искусства».

Находившийся рядом со Сталиным в самый ответственный момент войны, Василевский знал, о чем говорит. В беседе с писателем Симоновым маршал отмечал: «…О Сталине как о военном руководителе в годы войны необходимо написать правду. Он не был военным человеком, но он обладал гениальным умом . Он умел глубоко проникать в сущность дела и подсказывать военное решение в самых острых ситуациях».