О том, что Сталин серьезно оценил изменение обстановки в Европе, свидетельствует уже то, что 26 июня, в день, когда Молотов сделал заявление румынскому посланнику, газеты опубликовали Указ Президиума ВС СССР об увеличении длительности рабочего времени.

В стране вводился восьмичасовой рабочий день и семидневная рабочая неделя, а 10 июля появится указ о приравнивании к вредительству выпуска некачественной продукции. То были чрезвычайные меры. За год до начала Великой войны страна меняла даже ритм своей работы.

Либерализация правящих режимов в прибалтийских странах отозвалась ростом активности трудящихся. В столицах прошли массовые демонстрации и митинги рабочих. Их участники требовали установления рабочего контроля над производством, смены общественного строя, восстановления Советской власти. Началось формирование рабочих дружин, освобождение из тюрем политзаключенных, активизация деятельности вышедших из тюрем коммунистов.

Такое развитие событий давало советскому руководству возможность более продуктивно воспользоваться благоприятной обстановкой. Уже 30 июня Молотов стал убеждать премьер-министра Литвы Креве-Мицкевичуса в том, что для Литвы было бы лучше в случае вступления республики в Советский Союз. К этому были все основания.

Во-первых, существование на западной границе СССР «бананового» пояса государств, возглавляемых непредсказуемыми буржуазными лидерами, с господством в экономическом секторе неконтролируемого частного капитала, становилось опасно. Во-вторых, при надеждах рабочих и безземельных крестьян на социальные преобразования ситуация могла перерасти в такой узел проблем, которые решить иначе, чем кардинальными мерами, было бы невозможно. И наконец, в условиях уже реально ведущейся войны на Западе была необходимость юридически узаконить присутствие советских войск на новых территориях.

Правильность решительных действий Сталина подтвердили итоги выборов в верховные органы власти трех республик, проведенные 14—15 июля. В Эстонии кандидаты союзов трудового народа получили 92,8% голосов, в Латвии – более 97%, а в Литве – свыше 99%. Говоря современным языком, в этих странах произошла «бархатная революция». Новые органы народного управления, избранные в результате всеобщего голосования, провозгласили Советскую власть и обратились в Верховный Совет СССР с просьбой о приеме в состав Союза республик. Первой 2 августа в состав СССР была принята Молдавская ССР.

3 августа с высокой трибуны Верховного Совета СССР впервые прозвучала литовская речь. После выступления представителей Литвы слово взял секретарь ЦК КП(б) Белоруссии депутат П.К. Пономаренко. Он сказал, что «по поручению Советского правительства вносит предложение удовлетворить просьбу сейма Литвы и принять Литовскую ССР в Советский Союз в качестве союзной республики». От имени руководящих органов Белорусской ССР он внес предложение о передаче Советской Литве Свенцянского района и пограничных районов с преобладающим литовским населением, входящим в состав Вилейского и Барановичского районов Белоруссии. Решения о включении в состав Союза ССР Латвии и Эстонии были приняты 5 и 6 августа.

Сталин принял депутатов новых республик после окончания сессии Верховного Совета. Глава литовской делегации Ю. Палецкис вспоминал, что в ходе беседы обсуждались проблемы роста промышленности, вопросы просвещения. Сталин говорил о перспективах развития национальной культуры, выразил пожелание об организации в Москве декады литовской литературы и искусства.

Палецкис пишет: «Сталин интересовался количеством земли, урожаями, советовал не спешить с организацией колхозов, пока не окрепнут новоселы на полученных землях. Заканчивая изложение своих вопросов, я предоставил список товаров и материалов, которые следовало получить Литве по ранее заключенным договорам, и попросил содействовать ускорению их доставки.

– Где же теперь ваша столица? Перебрались в Вильнюс или еще в Каунасе пребываете? – спросил Сталин.

Ответили, что старое правительство оставалось в Каунасе, а мы еще не успели переселиться в Вильнюс.

– Надо в Вильнюс, ведь это историческая столица Литвы. А то ее запустите, останется заштатным городом, как при Пилсудском.

Когда мы уже… собирались вставать, Сталин вдруг спросил:

– А Сметона где теперь? Ведь он убежал в Германию.

– Да, насколько известно, он еще в Германии, – ответил я.

Прощаясь, Сталин сказал нам в напутствие:

– Желаю успеха! Работайте и действуйте так, чтобы народ не имел основания говорить, что Советская власть – неумная власть.

Уходя, в приемной мы встретили делегацию Латвийской ССР – она ждала своей очереди» [16] .

О том, что жизнь трудящихся новых республик в короткий срок изменилась в благоприятную сторону, свидетельствуют даже люди, которых нельзя заподозрить в одобрении произошедшего. Так, поляк Ян Гросс писал, что в присоединенных к СССР областях было немало людей, для которых «поражение Польши не было причиной для траура, а скорее захватывающим началом, возможностью, о которой нельзя было и мечтать». Гросс констатирует: «Появилось больше школ, больше возможностей для высшего образования и профессиональной подготовки, обучения на родном языке, поощрения физического и художественного развития… Наблюдалось резкое увеличение занятости на фабриках и в учреждениях… Если вы хотели стать медицинской сестрой, инженером или врачом, можно было с уверенностью ожидать осуществления этой цели в будущем».