– - Четвертькровка, -- поправила я его.
– - Что тебе так чистокровность покоя не дает? Небось, сам-то -- бастард?

– - Ты-ы-ы!
– - взвыл Его Темнейшество.
– - Фините инкантатем! Экспеллиармус!

Веревки упали, моя палочка вылетела из кобуры и приземлилась где-то в углу.

– - Что теперь? Поиграем в догонялки?
– - я живо кинулась за зеркало, а двуликий Квиррел принялся обстреливать меня заклятьями.

– - Стой! Она нужна мне! Хватай ее!

Логика -- как у флобберчервя. Зачем тогда было развязывать?

Впрочем, схватить себя я позволила -- только затем, чтобы представить, будто мои ладони раскаляются до огромной температуры, и охватить ими голову профессора ЗОТИ. Тот дико завыл и рассыпался прахом, а из кучки праха вылетел прозрачный Волдеморт в чем-то вроде савана, раззявил рот, будто глотнуть меня вздумал, и прошел сквозь, истаяв в воздухе. Кажется, это становится традицией для меня -- развоплощать Волдеморта.

И тут я оступилась на выщербленном полу, больно приземлившись на попу и подвернув ногу. Доползла до палочки, трансфигурировала платок в табурет и стала ждать спасения, перекидывая с руки на руку философский камень. Занятная штучка, между прочим, красивая: мутное основание, и прозрачная верхушка, середка проросла матовыми иглами... Куда его теперь? Дамблдору отдать? А вот фига!

Я оторвала пуговицу, придала ей вид алого кристалла и сняла туфельку с пострадавшей ноги. Размахнулась посильнее -- и хряснула стальной набойкой прямо по камешку, добросовестно растерев его в пыль. Теперь последний штрих: трансфигурировать из огрызка карандаша палочку, похожую на профессорскую, и сломать ее.

– - А вот и кавалерия, -- пробурчала я себе под нос, услышав топот ног за дверью. Мигом уничтожила табурет, легла на пол в живописной позе морской звезды, картинно разбросав руки-ноги, и, послюнявив палец, нарисовала себе дорожки от слез на закопченной физии. Откашлялась и зарыдала, словно подбитая из рогатки чайка.

– - Девочка моя!
– - сразу включился в игру подбежавший папа. Он-то прекрасно знал, как я тренировала перед зеркалом "правдоподобный" плач. Подхватил меня на руки и осторожно ощупал на предмет переломов, одновременно шипя:

– - Я вам говорил, что не стоит прятать камень в Хогвартсе, а вы меня не слушали! Говорил, что Квиррел не внушает мне доверия, а вы отмахивались! Девочка моя, ты цела?

– - Нога-а... Я сломала ногу-у-у! Он хотел меня у-убить! А-а-а!
– - моей истерике позавидовал бы и Дадли. Дамблдор тем временем обозрел поле битвы и невозмутимо спросил:

– - А где профессор Квиррел?

– - Та-ам!
– - ткнула я пальцем в кучку пепла.
– - Он дотронулся до меня и обжегся, а потом р-раз! И нету-у... И камень ваш испортился -- он в него заклятьем каким-то попал!

– - Мы узнаем, что это было за проклятье, -- Дамблдор поискал взглядом квирреловскую палочку. Папа показал ему обломки:

– - Боюсь, "Приор Инкантатем" не сработает. Моей дочери нужна срочная медицинская помощь, я, с вашего позволения, удалюсь.

Оставив Дамблдора и не проронившую ни единого слова Макгоннагал рассматривать останки Квиррела, мы удалились. Только в зале с шахматами папа спросил:

– - Как ты?

– - Подвернула ногу. Будем теперь вместе с Гермионой хромать. А где ты был?

– - Помфри срочно понадобилась полынная настойка, а у меня закончился сушеный драконий помет.

– - Фу-у... Ну и гадость... Северус, ты на меня сердишься?

– - Нет, конечно, нет, ребенок! Я слишком хорошо тебя знаю. Должен сказать, что ты молодец -- если бы не Драко, я бы не вернулся так быстро. Хотя седых волос у меня прибавится, это точно...

– - Прости меня, -- покаянно зашептала я. Мне действительно было жаль, что я заставила папу нервничать. Если бы был другой способ остановить Квиррела, я обязательно им воспользовалась бы. Вспомнив о камне, я сунула руку сперва в карман юбки, а потом в карман папиной мантии.

– - Это тебе -- трофей. Может, на декокт какой сгодится...

Папа молча прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Я довольно улыбнулась: Квиррел мертв, камень у нас, и папа на меня совсем не злится. Жизнь прекрасна

ЧАСТЬ 2

Глава 1

Жизнь действительно прекрасна -- особенно если лето ты провела не попой кверху на дурслевской клумбе, а в уютном летнем домике четы Малфоев на морском побережье.

Учебный год закончился без приключений, на прощальном пиру Хаффлпаффу начислили кучу призовых баллов, так что Большой Зал украсился символикой нашего факультета, а Паркинсон скривилась, словно съела по меньшей мере десяток лимонов. На ее арбузно-полосатой роже такое выражение смотрелось вдвое смешней -- ровно третьего января новенькие сережки Панси пустили корни ей в уши, и слизеринке пришлось весь семестр вместо тыквенного сока пить гербицид (хотя еще неизвестно, что вкуснее...). Зелье действовало верно, но медленно, так что чудная зелено-желтая кожа и реденькие листики украшали голову моей "подколодной" подруги аж до середины следующего сентября...