— Вы ж наши браты украинцы, — говорил батько. — Добро пожаловать! Побачим, як вы будете быты того пана-шляхтича, що хоче заполониты народ украинський! Часть галичан — кому охота — будет передана в богунскую бригаду, а часть останется при мне, при таращанской бригаде.

Галичане кричали: «Слава!» Но батько с таращанцами, перекрикивая галичан, заставил их кричать: «Ура!»

— Вашей петлюровской «славы» нам не надо, — сказал батько. — Мы уже бачили, яка то ваша «слава»! Быты эту проклятую петлюрню, быты шляхту — ото ваша слава!

Овчаренко ссылался на галицийский повстанком: мол, было от него воззвание к частям и обращение лично к нему и другим командирам, что надо ждать на днях перехода на сторону красных и других галицийских частей. Он называл при этом номера и назначения этих частей, их численность и местонахождение.

Все же у бойцов и у самого батька осталось впечатление, что не было настоящей искренности в этой добровольной сдаче, и разошлись с митинга таращанцы и их командиры с чувством настороженности к новоявленным «побратимам», как называли себя сдавшиеся.

Кабула должен был выступать с двумя таращанскими батальонами и Девятым полком к Ново-Мирополю на смену отошедшему временно в резерв Калинину и развивать начатое последним движение к Шепетовке. И ему, как Щорсу и Боженко, ввиду прошедших победоносных боев и взятых огромных трофеев, казалось, что враг не только сломлен, но и разбит и что будет легко разгромить его у Шепетовки.

Однако это было не совсем так. Группа петлюровских войск у Шепетовки была центральной; здесь находились и резервы.

У Полонного, у речки Хапоры, столкнулся с противником Кабула. Несогласованность действий ударной бердичевской группы, оторванной от фланговой кавалерийской, не дала возможности одновременно произвести окружение и дать бои с полной координацией действий. И только стихийно потом сложилось так, что этот бой был все-таки выигран. Большую роль в этом сыграло моральное превосходство красных войск.

Враг чувствовал себя как в мышеловке, а у страха глаза велики. Враг преувеличивал количественную силу наступающих, так как они действовали как бы все вновь и вновь набегающими волнами — по щорсовско-боженковской тактике обязательного роздыха и смены в бою.

Ночью Кабула с боем занял Полонное. Утром конница противника, поддерживаемая сильной пехотой, стала обходить красные части с запада. Ее движение было сначала принято ночными разъездами за движение нашей рейдирующей конницы. Но когда враг пошел в наступление, Кабула понял свою оплошность.

Спасло Кабулу еще то, что часть Пятого кавалерийского полка, случайно задержавшегося до отхода на житомирскую линию в Чуднове, была повернута Щорсом вслед Кабуле, и он мог теперь защищаться ею с правого фланга, откуда обходил неприятель кавалерией.

Неприятель, чувствуя свою погибель, шел в последний бой, произведя колоссальные разрушения по линии Шепетовки. Он гнал на Полонное пустые эшелоны и сам разбивал их своими бронепоездами, баррикадируя путь нашим бронепоездам и эшелонам.

Кабула, спокойно работавший саблей в рубке с неприятелем и в самом горячем бою, тут рассвирепел.

Кровавый бой, принесший ему победу, лишил его чуть не половины только что составленного Пятого полка. Но Шепетовку он все-таки взял и опять здесь встретился с Гребенко. И опять он наговорил ему упреков со зла за то, что Гребенко «осмелился», взяв Шепетовку еще два дня назад, бросить ее, в то время как с запада шел к нему на подмогу Дабула, стремясь закрепить успех кавалерии.

— Постоянно ты мне тютюну[36] в очи засыпаешь. Черт тебя знает, где тебя носит, что ты с моей совестью играешься! И даю тебе святое слово, Кабула, что в следующий раз за такие попреки я тебе уши посбиваю в мокрое.

И только потому смирился Гребенко, что был Кабула прав правотой победителя.

Однако ж, взяв Шепетовку, Кабула вынужден был также ее оставить и отойти из-за малочисленности своей поредевшей части. У кавалерии была задача — идти на юго-запад, произведя этот глубокий рейд в помощь ударной бердичевской группе, на которую возлагалась задача закрепления этого ответственнейшего и центрального направления.

КАЛИНИН В БЕДЕ

Победоносность похода вселяла в бойцов уверенность и дерзость. Бываете что упоение успехом родит беду. Так случилось и тут.

Батько Боженко при всей своей дерзости и отважности постоянно все же оглядывался по сторонам. А куда холоднее и рассудительнее батька был в бою его помощник, комполка Калинин.

И если любил батько обоих своих помощников — Калинина и Кабулу — одинаково, так именно потому, что в этих двух противоположных натурах он видел отраженными две различные черты собственного характера. Если Кабула был отражением бурной, лихой части его натуры, то Калинин воплощал его рассудительное спокойствие,